— Нет, подождите… Вижу, как кто-то к нам бежит. Вроде… Баррески, а за ним Грэйл. Похоже, с ними все в порядке.
— Может, они решили пострелять по крысам, — предположил Михалев.
— Вряд ли, — сказал Блонский. — Думаю, Анакора ошибается. Стреляли не снаружи.
Все посмотрели на Блонского, и Стил увидел у него в руках дымящийся вокс-передатчик, точнее, его оплавленные детали, от которых шел запах гари.
— Ты думаешь?.. — недоверчиво начал Палинев.
— Я думаю, — сказал Блонский, — что стреляли по этому аппарату, причем из салона челнока.
Заглянув во входной люк, Баррески увидел, как на него уставились семь пар глаз.
— Что, черт побери, здесь происходит? — спросил он. — Кто-то пальнул из лазгана?
— Мы хотели задать тебе тот же вопрос, — сказал Стил.
— Ведь это ты должен был стоять на посту, — добавил Пожар. — Ты и Грэйл.
— Ты никого не видел? — спросила Анакора.
Из-за спины Баррески появился Грэйл.
— Там что-то было, — сообщил он. — Думаю, еще один мутант. Я пытался преследовать его, но потерял из виду. Не знаю, как он ушел, но двигался словно молния.
— Значит, вы позволили мутанту увести вас от корабля? — спросил Стил.
Баррески решительно покачал головой:
— За мутантом пошел Грэйл. Я последовал за ним на вершину холма, чтобы прикрыть, но челнок я не упускал из виду ни на секунду. Никто бы не смог подойти к люку незамеченным.
— Ты уверен? — спросил Стил, указывая на остатки вокс-передатчика в руках Блонского. Увидев нанесенный ущерб, Баррески изменился в лице. — Если ты хочешь сказать, что это сделал не чужак, значит…
— Значит, один из нас — предатель, — закончил мысль Блонский.
— Погоди, — сказал Гавотский, — давай не будем спешить с выводами.
— Факты говорят сами за себя, — настаивал Блонский. — Один из нас проснулся и, увидев, что остальные спят, воспользовался возможностью уничтожить вокс-передатчик — нашу главную надежду выполнить это задание.
— Почему ты смотришь на меня? — закричал Пожар. — Я видел, как ты смотрел на меня, когда это говорил! С тех пор, как мы сели в «Термит», ты только и делаешь, что критикуешь меня и сомневаешься в моей верности.
— Я думаю, личная слава интересует тебя больше, чем служение Императору, — изрек Блонский. — Такую позицию я считаю опасной.
— Даже если все так, — возразил Гавотский, — это не доказывает вину Пожара.
— Ты обвиняешь меня, — резко отреагировал Пожар, — потому что тебе самому есть что скрывать. Что скажешь, Блонский? Что-то я не видел тебя, когда мутант набросился на меня. Что ты делал, когда погибал Борщ?
— Он сражался рядом со мной, — сказала Анакора. — И делал то, что от него требовалось.
— Да-а? — недоверчиво протянул Пожар. — Тогда, возможно, следовало бы присмотреться к тебе. Как ты ухитрилась выжить на Астарот Прим, когда вся твоя рота погибла? Мне все известно о том случае, Анакора. И о тебе самой я порядком наслышан.
— Сержант Гавотский прав, — вмешался Стил. — Никто из нас не может быть вне подозрений.
— Разве что мы с Грэйлом можем поручиться друг за друга, — сказал Баррески.
— Можете? — спросил Палинев. — Нет, я ни на что не намекаю… Понятно, ты знаешь, что Грэйл не мог здесь оказаться, но может ли Грэйл то же самое сказать про тебя? Он же не видел тебя, пока выслеживал мутанта.
— Я знаю Баррески с первых дней службы, — сказал Грэйл. — Кроме того, я знаю: самое последнее, что он мог сделать, — причинить вред своей любимой технике. Помните, он нашел вокс-передатчик.
— Тогда остается наш товарищ Михалев, — продолжил Блонский, который пока еще ничего не сказал в свою защиту. — Он вообще редко высказывает свои мысли вслух, но уж если начнет говорить, расскажет больше, чем надо.
— Я всегда следовал приказам, — прошипел Михалев, покраснев.
— Но не всегда был с ними согласен, не так ли? А теперь скажи мне, Михалев: тебя правда очень волнует то, что Император считает твою жизнь менее ценной, чем жизнь исповедника Воллькендена?
— Есть еще одна возможность, которую никто из вас не рассматривал, — сказал Стил. — Предателем могу быть я. — Как он и рассчитывал, после его негромких слов наступила гнетущая тишина.
— Все вы знаете об аугментике в моем мозге, — продолжал он. — Скверна Хаоса не затронула мое сердце, но что, если она проникла в мой разум?
Едва придя в себя от потрясения, ледяные гвардейцы принялись уверять командира, что этого не может быть и что Император не позволил бы такому случиться. Но полковник, подняв руку, приказал им замолчать.
— Я просто высказал предположение, — произнес он. — Мы не можем быть в этом уверены. И пока мы этого не знаем, ничего не добьемся, бросаясь друг в друга обвинениями.
— Полковник прав, — сказал Гавотский. — Я был рад видеть наш отряд сплоченным. И мы должны ценить эту сплоченность. Завтра нам снова в бой, и как боевые товарищи мы должны доверять друг другу.
— Как бы то ни было, я предлагаю, чтобы полковник проверил каждого из нас на предмет мутаций, — сказал Блонский. — И еще: на остаток ночи нужно поставить одного часового снаружи корабля и двоих внутри.
Пожар притворялся спящим.
Анакора и Михалев сидели рядом. Стил согласился с предложением Блонского усилить охрану. Пожар не хотел, чтобы они увидели, что он не спит, и нашли бы повод заподозрить, что его мучает совесть. Тыльная сторона его правой руки чесалась, но он не решался ее почесать.
Он не знал, почему сделал это…
Он пробудился от яркого беспокойного сна, точнее, наполовину пробудился. Ему понадобилась целая минута, чтобы понять, где он находится, узнать в спящих людях своих товарищей, увидеть на полу рядом с люком вокс-передатчик, вспомнить…
Он видел во сне, как Стил связывается по этому передатчику с Имперским Флотом. Там ему сказали, что поиск исповедника становится слишком опасным, что за его отрядом вышлют другой челнок и что Крессиду нужно оставить новым хозяевам. Подробности сна Пожар помнил смутно, но помнил, как целая армия культистов и мутантов осмеивала ледяных гвардейцев, которые спасались бегством, не выполнив свое задание.
Он действовал инстинктивно: видел, что Грэйл оставил свой пост и что теперь за ним никто не следит. Все было именно так, как предположил Блонский, — один лазерный выстрел, одно нажатие на спуск. Пожар даже не думал, что звук выстрела услышат остальные. Когда ледяные гвардейцы проснулись, Пожар быстро улегся на одеяло и сделал вид, что тоже едва проснулся, хотя его сердце колотилось в груди и по спине тек холодный пот.
Теперь его правая рука чесалась невыносимо. Он осторожно повернулся, чтобы до нее можно было дотянуться левой. Как и предлагал Блонский, Стил с Гавотским проверили всех на предмет мутаций. Пожар был уверен, что пройдет проверку, и все же испытал огромное облегчение, когда действительно ее прошел. Вердикт заставил его вновь поверить в себя, убедил в том, что хоть он и не мог объяснить своих действий, но поступил правильно. Сделал это ради Императора.