– Да пойми же ты! – кричит он. – Это не интересно! Это никому не интересно!

Выходит и громко идет в свою комнату.

Но, устыдившись, возвращается, останавливается перед ее дверью: – Ба! Но ты ничего, ты зови меня, если будет нужно .

Три года правила личной гигиены

Она не брала деньги без спросу. Она экономила. Ее новый как бы муж был человек безалаберный и щедрый. Все время совал ей купюры: «Поезжай на такси, купи себе что-нибудь красивое, пообедай в ресторане». У него водились деньги, и он их не считал. Он не был богатым – она поняла это очень скоро, – но по сравнению с жизнью в ее родном N-ске это было, что называется, небо и земля.

Она ездила на метро. Покупала красивые вещи на распродажах. Обедала в дешевом кафе. За месяц удавалось выгадать тысяч десять-пятнадцать.

Она посылала их в N-ск, любимому человеку. Он был режиссер и театральный художник. Талантливый и непризнанный. Они тайком переписывались – из интернет-кафе. Она знала, что все равно к нему вернется.

Когда она поднималась по лестнице, у нее сильно билось сердце. Первый раз за три года, наверное.

Открыла дверь своим ключом. Было закрыто на цепочку. Она подергала дверь. Любимый человек отворил не сразу. Он был не один. С ним была какая-то дрянь. Кажется, девуля из местной театральной тусовки. В комнате омерзительно пахло дешевым дезодорантом и вчерашними колготками.

Она ненавидела баб, которые надевают вчерашние колготки. Даже если вчера носили их полчаса. Даже после душа. Считала таких баб неизмеримо ниже себя.

– Что это за дрянь? – спросила она вместо «здравствуй».

– Интересный вопрос, – промямлил любимый человек. – А ты где была три года?

– Что это за дрянь? – повторила она. – Кто она?

– А ты кто? – спросил любимый человек.

– Проститутка, – сказала она, не запнувшись. – Проститутка-дурочка с фантазиями. Из французского кино. Привет, пока.

Она не догадалась снять на полдня номер в гостинице. Гуляла по городу. Проехала на троллейбусе мимо театра. Обедала в ресторане. Звонила в Питер своему как бы мужу. Сказала, что конференция неинтересная и что она завтра будет дома. Купила обратный билет. За час до отхода поезда была на перроне. Ужасно устала.

Когда она ехала с вокзала на такси, ей вдруг стало жарко и липко ногам. Стопам и особенно пальцам. Неудобно согнувшись, она расстегнула ботинки и вспомнила, что на ней даже не вчерашние, а позавчерашние колготки.

– Вы чего смеетесь? – спросил таксист.

– Смешной у нас город, – сказала она. – Но зато красивый.

Ментальность, или дух народа заметки по национальному вопросу

Был у нас на факультете маленький тихий вьетнамец, который вдруг оказался мастером карате и избил двух бугаев на глазах всего курса. Я про это рассказывал. Имя его, напомню, было Кан Ван До, а кличка – Кандошка. Правда, после той драки его стали уважительно звать товарищем Каном.

Однажды я спросил его:

– Как сказать по-вашему «** твою мать»?

– Это можно дословно перевести, – сказал он. – Но это не понятно, что ты хочешь сказать. Если только ты хочешь рассказать про семейную тайну.

– Про тайну не хочу, – сказал я. – А вот как сказать человеку «пошел на ***»?

– Тоже можно перевести дословно, – вздохнул он. – Но это никто не поймет. Совсем не поймет. Как туда можно идти? Может быть, это шутка? Но не совсем смешно.

– Кандоша! – возопил я. – Прости, что я так, но ты меня довел! Ты что дурака валяешь? Ты разве не понял, что я спрашиваю?

– Не понял, – сказал он. – Честное слово.

– Я тебя спрашиваю вот про что, – медленно сказал я. – Как на вашем языке сказать человеку что-то обидное? Оскорбить его? Чтобы он знал, что я его не люблю, не уважаю, презираю, ненавижу! Понял?

– А! – сказал товарищ Кан. – Понял. Это просто. Но это немножко опасно. За это могут иногда ударить.

– Ой! – засмеялся я. – Ну, а что сказать-то надо?

– Надо подойти близко, – объяснил товарищ Кан. – Посмотреть прямо в глаза и сказать: «Ты – плохой человек».

Особый дух народа бывает не только в Юго-Восточной Азии.

Мой приятель рассказывал: целовался он с одной девушкой на диване в квартире своей бабушки. Над диваном висел гобелен, где всадники в старинных доспехах гнались за оленями. Были в свое время такие надкроватные коврики.

В самый решительный момент девушка томно запрокинула голову и вдруг спросила, выпростав руку и указав на рыцарей-охотников на гобелене:

– А это наши или немцы?

Для дома, для семьи воззрите на птиц небесных, иже не сеют, не жнут

Ее первый муж был человек очень энергичный. Он делал карьеру, он работал и подрабатывал, он ходил на рынок, он сам готовил шпигованное мясо для гостей, он умел выгодно продать старую машину и купить новую, летом возил семью к морю или снимал хорошую дачу.

Он сделал вообще невозможное – после смерти матери отвоевал родительскую квартиру, хотя давно не был там прописан и полагался ему как наследнику жалкий паевой взнос. А большая квартира в центре, в роскошном ведомственном кооперативе, должна была уйти , таков был закон, поскольку дело было в семидесятых. Но нет! Он в лепешку расшибся, сто судов прошел и добился своего.

С выписанным ордером на груди он приехал к ней, как солдат с войны. Она с ребенком жила на даче. Муж-победитель привез трофеи.

А она вздохнула:

– Ладно. Значит, придется переезжать. Хотя ужасно не хочется.

Он почувствовал – сейчас он либо убьет ее, либо сядет на пол и расплачется как маленький. Как уже плакал сегодня, войдя в отвоеванную родительскую квартиру, которая год простояла под пломбой. Остатки еды после поминок почернели на невымытых тарелках.

Поэтому он спустился с крыльца в темноту сада, дошел до калитки, обернулся:

– Может быть, мне лучше вообще уехать?

– Как хочешь, – сказала она.

Он уехал.

Потом она снова вышла замуж. За человека веселого и беззаботного. Он не стремился к деньгам, успехам, квартирам и машинам. Бывало хлеб забывал купить.

Она рассказывала:

– Прихожу домой, никого нет, всё вверх дном, а на столе записка: «Посуду не вымыл, но люблю!»

И просто сияла от счастья.

Вертикаль кто здесь не бывал – тот не рисковал

Эта ужасная история случилась – вернее, чуть было не случилась – несколько лет назад в одном городе за Уралом. Я был там на научно-практической конференции.

Вечером был ужин в ресторане. Принимал нас местный начальник. Не самый главный, конечно, но на хорошем уровне , как сказали понятливые ребята из участников. Он действительно был на уровне: изящен, галантен, разбирался в теме конференции и тонко шутил.