Но тут чья-то рука решительно отодвинула газету и…

— Не знал, что ты умеешь читать вверх ногами, малышка!

Джеймс стоял перед ней, ухмыляясь, как всегда! Мэндж залилась краской.

— Я думала, тебя нет, — брякнула она первое, что пришло в голову.

Там, дома в Грэнтоне, в другой, знакомой обстановке можно было вести себя увереннее. А сейчас Мэндж явно растерялась.

— Я только что приехал, — сказал Джеймс. — Думал, что фургон давно уже здесь. Все инструкции были даны моему помощнику. — Он нахмурился. — А почему ты здесь? Я же передал Рози, что нужны рабочие.

— В моей фирме решения принимаю я, — заявила Мэндж. — Вышло так, что я одна свободна на сегодня.

— Ты выглядишь усталой, — вдруг заметил Джеймс. — Рози сказала, что ты много работаешь. И тебе совсем ни к чему мотаться по загруженному шоссе.

— Надо было подумать об этом прежде, чем отдавать приказания. И мне бы не хотелось, чтобы ты обсуждал меня с моей секретаршей. А устала я от поисков твоей чертовой компании.

— Послушалась бы меня и послала кого-нибудь поопытнее. Но ты никогда не отличалась послушанием. А?

Неожиданно их взгляды встретились. Некоторое время они напряженно всматривались друг в друга.

Потом Джеймс вздохнул и сказал:

— Ну раз ты здесь, пойдем в мой кабинет, и тебе там все объяснят.

— Спасибо, но не стоит беспокоиться. Твой секретарь вот-вот спустится, и я получу нужные инструкции.

— Да? Сюда? Ну-ну! — Глаза Джеймса как-то странно сверкнули. Он повернулся в сторону лифтов. Оттуда к ним шла элегантная женщина в серой юбке и изящной кремовой блузке. — А вот и она! — сказал Джеймс и приветственно поднял руку.

Секретарша Джеймса улыбнулась. Мэндж встала.

— Я оставляю тебя в надежных руках, — сказал Райан и направился к лифтам. Он на секунду задержался, сказав пару слов своей секретарше.

— Здравствуй, Мэндж, — сказала та, приблизившись.

Обидевшись на Джеймса за то, что он даже не попрощался, Мэндж сперва даже не обратила внимания на внешность секретарши. Но в ее голосе послышалось что-то знакомое. Мэндж присмотрелась и открыла рот от удивления.

Это была Флора.

8

— Ты, возможно, не помнишь меня, — сказала Флора.

— Нет… нет, помню, — смешавшись, ответила Мэндж.

Вот уж кого она не ожидала здесь увидеть, так это Флору. Неужели она действительно секретарша Джеймса? Тогда почему он ничего не сказал, не предупредил? Нет, надо что-то говорить…

— Т-ты очень изменилась, — немного запинаясь, произнесла Мэндж.

И правда, трудно было узнать в этой подтянутой, элегантной женщине ту вертлявую, грубоватую девчонку, которую знала когда-то Мэндж. Казалось, даже черты лица Флоры стали другими.

— Изменилась? Надеюсь, да, — сказала та. — И все благодаря Джеймсу. Он столько сделал для меня.

Мэндж все еще с трудом подыскивала слова.

— Джеймс не говорил мне, что ты работаешь у него секретарем.

Интересно, кем еще, промелькнуло в голове.

— У меня такое впечатление, что Джеймс еще много тебе не рассказал. — Флора оглянулась, проверяя, нет ли Джеймса рядом, а потом решилась: — Давай присядем и поговорим. Джеймс не хотел, чтобы я вмешивалась, но считаю, тебе необходимо знать всю правду о том, что случилось тем летом. Он же ни за что сам тебе не скажет!

Они сели на диван. Мэндж чувствовала себя довольно скованно.

— Какую правду ты имеешь в виду? — спросила она настороженно.

— Между Джеймсом и мной никогда ничего не было, Мэндж. Мы были просто друзьями, и все. Честное слово.

Мэндж бросила на нее недоверчивый взгляд.

— Не очень-то дружескими выглядели ваши объятия тогда в лесу. Я видела.

— Лучше бы ты ничего не видела! — вздохнула Флора. — У меня были серьезные проблемы, и Джеймс меня утешал — вот и все.

Она прочитала недоверие в глазах Мэндж и решила объяснить все подробно.

— Мы учились вместе в школе. Джеймс на два года старше меня, но мы с детства играли вместе, носились и дурачились, такое вытворяли! У Джеймса дома был ад: отец бил мать, та вообще не имела права голоса. И за Джеймсом они не очень-то следили. А у меня… Скажем так: мои родители никогда не заботились о своих детях, и тем не менее можно было ожидать от них понимания моих проблем. Джеймс очень скоро сбежал из дома, а когда вернулся, я уже просто, что называется, отбилась от рук. Делала что хотела, и в основном всем назло. Чем больше обо мне говорили всякие гадости, тем меньше меня заботила собственная репутация. И только Джеймс знал, какая я была на самом деле — отчаянная напуганная маленькая девочка.

Мэндж вдруг стало стыдно. Она прекрасно знала, что говорили о Флоре в деревне, и помнила, как дико та себя вела. Но никогда не пыталась понять, почему Флора стала такой.

— Извини меня, — вдруг вырвалось у Мэндж.

Флора, казалось, поняла ее чувства.

— Мне нелегко было помочь, — продолжала она. — Джеймс часто заходил ко мне поболтать. Только он относился ко мне по-человечески. И я ни с кем, кроме него, не делилась своими бедами. Но в то лето он был занят тобой, и я его почти не видела. Но однажды он все же заметил, что я хожу сама не своя. Он спросил, в чем дело… Мне просто некому было довериться. — Она помолчала. — Я была беременна. И по правде говоря, не знала, кто отец ребенка. Впрочем, меня это совсем не волновало. Я чувствовала, что во мне все изменилось. Я очень хотела оставить ребенка и воспитать его сама, не так, как мои предки. И хорошо знала, что со мной будет, если о ребенке узнает отец.

Мэндж слушала, затаив дыхание. Это было так неожиданно, и она пока не знала, как реагировать.

Флора продолжала.

— В тот день, когда ты нас видела в лесу, Джеймсу удалось вытащить из меня правду. Мне нелегко было все выложить. Я так разволновалась… а когда поведала Джеймсу, что хочу родить малыша, то вообще разревелась. Он обнял меня и стал утешать. И тут появилась ты.

Она замолчала. Мэндж снова вспомнила ту сцену: она неслась к Джеймсу со всех ног, чтобы сообщить, что не верит сплетням о нем и Флоре, и, выбежав на поляну, увидела, как он обнимает и прижимает к себе именно ее. Утешал?

— Джеймс побежал за тобой, — продолжала Флора, — вернулся расстроенный: ты даже не захотела его выслушать. На следующий день он снова пошел к тебе, но ты сказала, что все кончено. Джеймс пришел ко мне очень сердитый. Говорил, что с него хватит этой жизни в Грэнтоне и он собирается уехать. Предложил поехать с ним, обещая позаботиться обо мне. Я посоветовала ему еще раз объясниться с тобой, но, видимо, тогда он и сам еще не понимал, как много ты значишь для него. Он не переставал твердить, что нужно уезжать, а то другого момента не будет. Через два дня мы покинули Грэнтон.