– Не лезь в мою жизнь! Что ты вообще понимаешь! И прекрати мне засовывать в сумку деньги! Думаешь, я ничего не замечаю? Это унизительно! Оставь меня в покое! – Она побежала в свою комнату и громко хлопнула дверью.
Татьяна отправилась в издательство, глотая слезы.
Сознание того, что она несправедливо, больно обидела сестру, мучило Машу. В чем она ее обвинила?! В том, что та заботится о ней и тайком подкидывает деньги?! «Я подлая, неблагодарная тварь!» – заключила Маша.
Написав сестре покаянную записку с извинениями, она заторопилась на вокзал. Ей не давали покоя мысли о Саше. Она набирала его номер, но тот не отвечал. Маша волновалась, как девица в сказке «Аленький цветочек», которая непременно должна была вернуться к определенному часу, иначе ее любимое чудовище умрет от тоски. В поезде она нервничала и не находила себе места.
Вечерняя Москва встретила суетой и первым снегом.
* * *
Маша открыла дверь своим ключом, влетела в комнату. Саша лежал на диване, глядя в потолок, и курил. На полу стояла пепельница, доверху заполненная окурками.
– Приехала? – усмехнулся он.
– А ты не рад?
– Почему?! Рад!
– В голосе, однако, особой радости не чувствуется!
Саша привстал с дивана, затушил сигарету.
– Просто я устал, Маруся… Устал все время бояться потерять тебя, переживать – приедешь ты в этот раз или нет. Может быть, я перегорел?
Она почувствовала растерянность и тревогу.
– И вообще, как долго будут длиться твои бесконечные переезды? Зачем ты приехала? Чтобы завтра утром опять уехать обратно?
Маша поняла, что сейчас решается нечто важное и она должна спасти их отношения.
– А вот к черту все! Никуда я завтра не поеду!
– Как же твой спектакль?
– Наплевать! Скажу, что заболела.
– Это серьезная жертва, Маруся!
Его лицо прояснилось, он улыбнулся, потом взял девушку на руки и понес на кровать.
Маша поняла, что на сей раз справилась с ситуацией, но ей так же было ясно, что скоро гасить Сашины обиды станет все сложнее.
На следующий день они отправились на творческую вечеринку, куда Бушуева пригласили знакомые. Небольшая квартира художника М. была изрядно наполнена людьми. Публика оказалась весьма разношерстной: от полумаргинальных, щедро татуированных юношей до гламурных девиц и представителей золотой молодежи. У Маши создалось впечатление, что большинство присутствующих незнакомо друг с другом. Гости поделили квартиру М. на зоны. На кухне прочно обосновались музыканты, что-то поющие нетрезвыми голосами, в спальню удалились две пары, явно желающие более близкого общения, а вся прочая разномастная тусовка сосредоточилась в гостиной за большим столом.
Хозяин квартиры шумно приветствовал Сашу и не преминул сообщить присутствующим, что Бушуев – поэт, притом «весьма талантливый».
– Старик, не надо делать из меня дурака! – запротестовал тот. – Звучит, как у Зощенко: «Пришел поэт с тихим, как у таракана, голосом».
Гости дружно расхохотались. Саша с Машей уселись за стол. Сидящий в центре молодой человек в кожаном пиджаке, выразительно посмотрев на Бушуева, спросил:
– Вы и впрямь поэт?
Тот кивнул.
Молодой человек прыснул от смеха:
– Боже, какой архаизм!
Маша слегка напряглась, предвидя Сашину реакцию на этот бестактный выпад, однако художник М. тут же постарался сгладить ситуацию и предложил выпить за искусство. Тост с удовольствием поддержали. Художник М. завел разговор о поэзии, и Саша вступил в беседу.
Смешливый парень в кожаном пиджаке бесцеремонно встрял в их диалог с дерзким вопросом:
– Неужели в наше время за стишки что-нибудь платят?
Саша нахмурился.
– Вы уж простите, но я действительно считаю поэзию безнадежным архаизмом! – с вызовом заметил наглец.
Бушуев побледнел.
– Мне наплевать на ваше мнение!
– Друзья! – патетически вскричал хозяин дома. – Не ссорьтесь, умоляю!
– Ну что ты, старик! – манерно улыбнулся Сашин обидчик. – Я сегодня настроен миролюбиво! Просто хочется поговорить с поэтом! А вот скажите, вы сами как считаете – вы хороший поэт?
– Он очень хороший поэт! – вскинулась Маша.
Саша недовольно взглянул на нее – мол, какого черта встреваешь…
– Значит, хороший?! – Молодой человек усмехнулся. – Что ж… Не стану подвергать сомнению! А в том, что поэзия нужна современному человеку, уж извините, сомневаюсь!
– Бред! – скривился Бушуев.
Молодому человеку явно нравилось его поддразнивать, и он парировал:
– Только не говорите, что поэзия вне времени, потому что принадлежит вечности!
– Вам – не собираюсь! – огрызнулся Саша и демонстративно вышел из комнаты.
Оставшись за столом, Маша почувствовала неловкость, однако сбежать вслед за Бушуевым не решилась. Застолье продолжалось. Парень в кожаном пиджаке рассказывал о путешествиях, то и дело упоминая фамилии известных людей, составлявших ему компанию в странствиях по миру.
– Кто это? – спросила Маша у какой-то девушки.
Та восторженно ответила:
– Это же К! Модный режиссер рекламных роликов!
Когда Маше окончательно наскучило слушать его рассказы, она отправилась искать Сашу. Бушуев на кухне беседовал с пьяным музыкантом.
– Все в порядке? – робко поинтересовалась Маша.
– Да! – холодно отозвался Саша. – Извини, мы разговариваем!
– Зря мы сюда пришли! Может, пойдем домой? – тихо, чтобы никто не слышал, предложила она.
Саша махнул рукой:
– Получится глупо! Подумают, что я обиделся на этого идиота. Побудем еще немного!
Маше не оставалось ничего другого, как вернуться в гостиную. Добрый час, отчаянно скучая, она потягивала вино и слушала треп гостей. Потом к ней подсел режиссер К.
– Кто вы, прелестная барышня, кроме того, что муза поэта?
– Актриса! – без энтузиазма ответила Маша. – Играю в театре!
– Хотите сняться у меня в рекламе? – с ходу предложил режиссер.
– Чего? Стирального порошка?
– Ну почему же… Можно что-нибудь такое… эээ… женское.
Маша усмехнулась:
– Прокладок? Нет, спасибо! Я вообще рекламу терпеть не могу!
– Вы, наверное, грезите об Офелии? – Он едва не хихикнул.
– А хоть бы и так!
– Ну, как говорится, дай-то бог! Только вся штука в том, что он не всем дает. А желающих много… Так что прокладки и порошок не самый плохой вариант, детка! – снисходительно улыбнулся «кожаный пиджак».