– Возможно, – сухо ответил Мейсон. – Что я должен делать теперь?

– Поступайте как сами сочтете нужным, – ответил Бэнкрофт.

– Как вы обо всем этом узнали?

– У меня состоялся откровенный разговор с моей падчерицей.

– Вы рассказали ей то, что говорили мне? – спросил Мейсон.

– Нет, – ответил Бэнкрофт. – Говорила в основном она. Я… сейчас не время рассказывать семье о таких вещах, Мейсон. Все, что от меня требуется, – это быть рядом и попытаться помочь. Я хочу сказать о тех идеях, что были у вас насчет шантажистов. Если бы они метили в меня, все было бы совсем по-другому, но теперь, когда ситуация совершенно иная… К сожалению, я не могу рассказать по телефону, но это несущественно, просто думаю, что в данной ситуации, может быть, будет лучше просто заплатить и выиграть время. Мне кажется, это дело довольно деликатное, очень деликатное, и… я боюсь, что ваша тактика… ну, может быть, была немного грубовата. Вы слишком раскачивали лодку.

– Я предупредил вас, что собираюсь ее раскачать, – заметил Мейсон.

– Но вы раскачивали ее слишком сильно, – настаивал Бэнкрофт, – и, возможно, это была не та лодка… Я хочу увидеться с вами завтра утром.

– Почему не сегодня вечером? – спросил Мейсон. – Если дело настолько важное, я мог бы вас подождать.

– Нет, вечером я не успею. Есть еще кое-какие дела… Просто оставайтесь на месте, Мейсон, и утром я к вам приеду. Скажем, в десять часов?

– Хорошо, в десять, – ответил Мейсон. – А как насчет пропавшего оружия, Бэнкрофт? Это ваша падчерица его взяла?

– Она говорит, что не брала. Она выглядела очень удивленной, когда я спросил ее об этом. Моя падчерица оказалась в довольно странной ситуации. Газетчики изо всех сил стараются разнюхать насчет этой истории с шантажом, и сегодня какой-то человек, возможно репортер, звонил Розине по телефону и пытался вытянуть из нее какую-нибудь информацию, но она его отчитала и бросила трубку. Возможно, однако, что это был один из шантажистов… Говорю вам, Мейсон, мне кажется, что лучше всего будет все-таки заплатить.

Я очень ценю все, что вы для меня сделали, и, разумеется, прошу вас сохранить все рассказанное мной в строжайшей тайне. А пока ничего не предпринимайте и предоставьте дело нам. Я думаю, так или иначе мы с ними справимся.

– Я уже говорил, – заметил Мейсон, – что есть только четыре способа иметь дело с шантажистами.

– Знаю, знаю, но один из этих способов – заплатить, и у меня такое чувство, что мы имеем дело с довольно мелким противником, так что не стоит применять против него тяжелую артиллерию. Думаю, с течением времени все само собой залечится. Все, что мы сейчас делаем, – это выигрываем время.

– Мне кажется, нам надо увидеться сегодня вечером, – настаивал Мейсон.

– Это абсолютно невозможно. У меня дела… Я приеду к вам завтра утром.

– В десять? – спросил Мейсон.

– В десять. А тем временем ничего не предпринимайте. Пусть все успокоится и пыль осядет.

– Хорошо, – ответил Мейсон. – Буду сидеть тихо, хотя у меня закинуты кое-какие крючки, на которые может попасться рыба.

– Нет, нет, нет! – закричал Бэнкрофт. – Сейчас не надо никого ловить. Замрите и не двигайтесь. Пусть все идет само собой. Это только вопрос денег, и я хочу заплатить. Больше мне ничего не нужно.

– Вам виднее, – заметил Мейсон. – Увидимся завтра.

Он нажал рычажок, позвонил Полу Дрейку и сказал:

– Пол, мне нужен телохранитель для Розины Эндрюс. И мне нужен человек для Евы Эймори, который будет отвечать за ее личную безопасность. В остальном наша задача выполнена, по крайней мере на сегодняшний день..

– Отлично! – воскликнул Дрейк. – У меня есть еще люди, на тот случай, если они тебе понадобятся.

– Нет, пока хватит, – ответил Мейсон. – И учти: надо действовать крайне осторожно. Никто не должен заметить никакой слежки. Держи меня в курсе, Пол.

– Есть, – весело закончил Дрейк. – Задание понял.

Глава 9

В тот же вечер, в половине десятого, в кабинете Мейсона зазвонил один из телефонов. Мейсон знал, что этот номер не зарегистрирован в справочниках и известен только Делле Стрит и Полу Дрейку, поэтому он быстро снял трубку и сказал:

– Да?

Это был Пол Дрейк.

– Я взял на себя ответственность и проявил кое-какую инициативу, Перри. Не знаю, правильно поступил или нет.

– Что случилось?

– Я приставил человека к Еве Эймори, как ты и хотел. Это парень, который умеет держаться в тени, крепкий, с тяжелыми кулаками, немного староват, но еще может показать себя в драке. Он двенадцать лет служил в полиции, в отделе судебных расследований, и имеет опыт в работе с шантажистами. Я подумал, что он как раз сгодится…

– Обойдемся без предисловий, – перебил Мейсон. – Что произошло?

– Примерно без двадцати восемь к дому Евы Эймори подъехал один парень, и, судя по тому, как он себя вел, мой человек решил за ним присмотреть.

Этот парень зашел в телефонную кабинку и стал кому-то звонить, возможно Еве Эймори, хотя в то время мой человек, конечно, не мог этого знать. Но минут через десять из подъезда дома появилась Ева, парень выглянул из своего автомобиля, посигналил ей, и она села в машину.

Мой человек поехал за ними, подумав, что, возможно, это что-то вроде похищения. На самом деле это скорее оказалась встреча, потому что парень проехал только пять или шесть кварталов, потом остановился у тротуара, полчаса поговорил с девушкой и отвез ее назад домой.

– Как ты думаешь, чего он от нее хотел?

– Похоже, он пытался заставить ее подписать какую-то бумагу, по крайней мере, так это выглядело со стороны. В руках у парня был какой-то документ, который он все время держал перед ней. Некоторое время она колебалась, потом как будто согласилась подписать, но в последний момент оттолкнула бумагу. Затем они еще немного поговорили, и он снова протянул ей документ.

– А где в это время находился твой человек и как он мог все это видеть?

– В том-то и дело, – ответил Дрейк, – что наблюдать ему было неоткуда. Позади не было места, где он мог бы припарковаться, не вызвав подозрений, поэтому ему пришлось два или три раза проехать мимо них, а один раз он сделал вид, что все-таки собирается приткнуться к тротуару. На самом деле вклиниться там было некуда. Был только совсем маленький участок, и он потолкался рядом взад-вперед. Но они были так заняты своими делами, что не обратили на него никакого внимания.