Один из журналистов спросил:
– А когда это было – я хочу сказать, когда вы в него выстрелили?
Миссис Бэнкрофт посмотрела на него с полной искренностью.
– Я думаю, что врач был прав, когда определил время смерти, – сказала она. – Это случилось около девяти вечера.
– Значит, вы хотите сказать, что не встречались с Джилли в тот день в более раннее время? – спросил Хастингс.
– Я с ним не виделась. Наоборот, я его избегала. Для меня было полной неожиданностью, когда я увидела его на яхте.
– Правдоподобная история, – буркнул Хастингс.
– Может, вы все-таки дадите нам что-нибудь сказать? – спросил корреспондент из загородной газеты. – Я хочу услышать факты об этой истории. Миссис Бэнкрофт, можете вы что-нибудь сообщить нам о тех причинах, по которым вы хотели, чтобы тот человек, Фордайс, жил на вашей яхте?
Она сказала:
– Фордайс был… В общем, он находился в ситуации, которая… Нет, боюсь, я не могу сказать вам ничего определенного, не раскрыв при этом факты, которые не хочу раскрывать.
– Шантаж имел какое-то отношение к Фордайсу?
– Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.
– Вы заплатили тысячу долларов этому Джилли?
– Да.
– А ваша дочь, Розина, заплатила ему три тысячи долларов?
– Моя дочь не рассказывала мне подробно о том, что с ней случилось, но я знаю, что ее тоже шантажировали.
– По тому же поводу?
– Да.
– Значит, шантаж был связан с чем-то, что угрожало ей так же, как и вам?
– Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.
Один из репортеров спросил:
– Вы знаете, где был ваш муж после того, как вы заснули?
– Нет.
– Он сказал вам, что собирается найти яхту?
– Да.
– А позже вы говорили с ним о том, удалось ли ему попасть на эту яхту?
– Да. Он говорил, что ездил к заливу, но яхты не нашел. Говорил, что некоторое время ходил по причалу. Был густой туман, но я сказала ему, что, поскольку вода прибывает, яхта будет все ближе подплывать к причалу, так что он должен ее увидеть. Она должна была быть… думаю, в десяти или пятнадцати футах от причала, после того как течение развернуло ее на якоре.
– Он сказал, что не видел ее?
– Да.
– Однако он не скрывал, что ездил к заливу после того, как вы заснули?
– Да.
– И пытался найти там яхту?
– Да.
– В котором часу он поехал к заливу? – спросил Хастингс.
– Не знаю. Знаю только, что было около десяти, когда я приехала домой, сняла мокрую одежду и рассказала ему о том, что случилось. Думаю, я заснула где-то в половине одиннадцатого или без четверти одиннадцать.
– И ваш муж был с вами до тех пор, пока вы не заснули?
– Да.
– В таком случае, – обратился Хастингс к журналистам, – поскольку следствием установлено, что смерть наступила около девяти часов вечера, представляется совершенно невероятным, чтобы ее муж мог поехать на яхту и сделать роковой выстрел, – что мистер Мейсон, по всей видимости, пытается вбить всем нам в голову.
Журналисты переглянулись. Один из газетчиков сказал:
– У меня есть еще вопросы, но они могут подождать, чего не скажешь о самом материале. Я намерен отправить его по телеграфу раньше, чем меня обставят остальные.
– Правильно, – сказал другой репортер. – Идемте.
Журналисты гурьбой кинулись из зала, оставив одного Хастингса.
– У меня есть еще несколько вопросов, – сказал окружной прокурор.
– Разве вы не торопитесь передать свой материал в газету? – улыбнувшись, спросил Мейсон.
– Нет, – ответил Хастингс, – пока нет. Я хочу получить побольше информации.
Мейсон взглянул на него с улыбкой:
– Мне кажется, мистер Хастингс, что в качестве прокурора этого округа вы проявляете куда больше преданности и рвения, чем будучи корреспондентом газеты, которая временно выдала вам журналистское удостоверение, чтобы вы могли попасть на эту конференцию.
Позвольте известить вас о том, что время, отведенное для журналистов, подошло к концу и миссис Бэнкрофт больше не будет отвечать ни на какие вопросы.
Хастингс повернулся к Бэнкрофту и сказал:
– А как насчет вас? Вы отправились на топливный причал и…
– Вы неправильно нас поняли, – перебил Мейсон. – Эта конференция была созвана для миссис Бэнкрофт. Ее муж не собирался делать никаких заявлений.
Хастингс покачал головой:
– Все тот же старый трюк. Вы пытаетесь создать впечатление, что ее муж отправился на причал, и что было два пистолета, а не один, и что это он застрелил Джилли, и все это для того, чтобы вызволить из дела миссис Бэнкрофт; а когда мы возьмемся за ее мужа, вы начнете доказывать, что стреляла как раз миссис Бэнкрофт. Что касается меня, то я убежден, что всей этой историей вы сами пригвоздили ее к столбу.
Если вы хотите построить версию самозащиты, то пусть она сначала объяснит, почему она сразу не сообщила обо всем в полицию.
– Потому, – ответил Мейсон, – что она не хотела рассказывать об обстоятельствах, послуживших причиной шантажа. Она не хотела, чтобы полиция допрашивала ее о том, почему ее шантажируют и с какой целью она решила поселить Фордайса на своей яхте.
Хастингс сказал:
– Пусть она даст свидетельские показания в суде, где у меня будет возможность вести перекрестный допрос, и я не оставлю от ее версии камня на камне. И не воображайте, что в суде вам позволят стоять рядом с ней и вкладывать в ее уста ваши собственные слова. Она будет отвечать по установленным правилам, так же как любой другой свидетель.
Что до меня, то мне ясно, что все это выступление было только репетицией и попыткой подкинуть прессе сентиментальную историю, чтобы завоевать симпатию публики.
Пусть она предстанет завтра перед судом как свидетель и попробует рассказать все это еще раз.
– Вы ведете свое дело, а я веду свое, – улыбнулся Мейсон. – Пресс-конференция окончена.
Шериф Джуэтт сказал: