— Ты не представляешь, как я ждал этого момента… — срывающимся голосом произнес он. — Как я тосковал, как считал часы и минуты… Наконец-то мы одни. Только ты и я… — Жаркие ладони легли на ее плечи. — Мелисса, как ты прекрасна! Прекрасна — и моя… почти моя…
Молодая женщина не верила ушам своим. У него хватало наглости — после всего, что было! — войти к ней в спальню, как будто они уже женаты! Да, пусть этот миг уже не за горами. Но не она ли дала себе слово, что брак, заключенный по вынужденной необходимости, останется таковым только по названию, на что бы уж там ни рассчитывал Луиджи?
— Ты что, с ума сошел? — вознегодовала она.
Но Луиджи ее не слушал. Он обнимал ее за плечи, привлекая к себе все ближе, ласкал обнаженные руки, плечи, спину…
— Луиджи… — слабо выдохнула Мелисса.
— Да, да, Луиджи, — полузакрыв глаза, словно в горячечном бреду, бормотал он. — Наконец-то ты назвала меня по имени, как прежде… Наконец-то, о, наконец ад остался в прошлом и мы снова можем быть вместе!
Быть вместе — с благословения наших близких, отныне и навеки! — Синие глаза вновь широко распахнулись: Луиджи словно задался целью запечатлеть в памяти каждый изгиб, каждый дюйм ее полунагого тела. — Господи, как я тебя хочу!
Мелисса оттолкнула его — резко, изо всех сил.
— Оставь меня, слышишь! — И указала незваному гостю на дверь. — Убирайся! Убирайся — а не то я позову на помощь! Вон!
Луиджи словно окаменел — только загорелая грудь бурно вздымалась и опадала.
— Вон? — недоуменно повторил он.
— Да, вон отсюда! Через эту дверь и прямо по коридору! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!
— Ты… серьезно? — все так же недоуменно, словно не веря, переспросил Луиджи.
Негодование, ярость, обида переполняли Мелиссу. И вот, будто прорвало плотину, бурлящие в ней чувства вырвались на свободу. Глаза молодой женщины опасно вспыхнули.
— Еще как серьезно! — Сердце ее неистово билось в груди, казалось, что от этого стука сейчас проснется весь дом. — Ежели ты запамятовал, то брак еще не заключен. Мой отец — ежели мне и впрямь придет в голову позвать на помощь! — никак не одобрит твоих преждевременных поползновений! И, к слову сказать, ты ведь не думаешь, что наш брак будет браком в прямом смысле этого слова? Потому что, если думаешь, то останешься глубоко разочарован. Запомни раз и навсегда: этот союз — чистая формальность, юридическая сделка, не более!
— Чистая формальность? — эхом повторил Луиджи. — Ты и впрямь на это рассчитываешь?
— А как же иначе? — Щеки ее полыхали румянцем. — Ты сам говорил: мы должны пожениться ради Джованни с Лаурой, чтобы им не мучиться чувством вины!
— Это вовсе не значит, что наш грядущий союз окажется пустым звуком! Господи милосердный, да ведь если я до сих пор не спятил, то только благодаря надежде вскоре назвать тебя женой! Я просто с ума сходил от желания вернуть тебя, вновь заключить в объятия! Вновь назвать своею! — Луиджи решительно шагнул к молодой женщине. — Вновь любить тебя!
— Любить? — Мелисса надменно вскинула подбородок. — Да мы в жизни любовью не занимались!
Луиджи насмешливо изогнул бровь.
— У тебя такая короткая память?.. Что ж, придется ее освежить. Я напомню тебе о каждом сладостном и страстном любовном сближении… о каждом мгновении нашей любви…
— Мы не занимались любовью, Луиджи, как ты не понимаешь! — пронзительно закричала Мелисса, не заботясь о том, что ее могут услышать. — Мы занимались сексом, и не больше! И то — в силу взаимного заблуждения!
Когда я предамся любви с мужчиной, он будет знать, кто я такая! А я буду знать все о нем!
А иначе это сплошная ложь. У меня даже воспоминания — и те отняты! Ты все время носил маску, притворялся не тем, кто ты есть на самом деле, и скрывал то, что думаешь обо мне, считая любовницей распутного богача…
— Нет. — Голос Луиджи звучал глухо и настойчиво. — Все было не так… Не совсем так. Я пожелал тебя в первую же минуту, как увидел.
— Еще бы! — хрипло, истерически расхохоталась Мелисса. — Непросто соблазнить девушку, которая внушает тебе только отвращение!
Луиджи поднял на нее глаза. Вот она стоит перед ним — ослепительно прекрасная и при этом далекая и недосягаемая, словно звезда в небе. Он сам, по доброй воле, шагнул в ловушку, когда согласился исполнить просьбу Лауры. Эту девушку он обольщал — хитро, расчетливо, шаг за шагом. Не замечая, что тем временем она обольщает его.
Воздействуя не на чувства, нет, но на нечто куда более важное.
На его сердце.
Не отрывая взгляда от лица Мелиссы, Луиджи покаянно произнес:
— Ты оказалась в аду с того самого мгновения, как к причалу пристал катер Джованни. А я… я оказался там куда раньше. — В голосе его послышались новые, незнакомые нотки. — В тот самый миг, как полюбил женщину, которая, как мне казалось, разрушает семейное счастье моей сестры.
Ну вот он и произнес заветные слова. Слова, что пришли словно из ниоткуда. Слова, потрясшие его до основания. По той простой причине, что, еще не успев договорить до конца, Луиджи понял: это — чистая правда.
Он и не подозревал, что способен сказать такое. Понятия не имел, что в следующий миг выпалит именно это.
Почему же? — напряженно размышлял Луиджи, не в силах избавиться от ощущения нереальности происходящего. Слово "любовь" было для него чужим, абсолютно чужим. Луиджи никогда его не использовал — по крайней мере, в отношениях с бесчисленными партнершами. Влюбляться он не собирался — и не хотел. Даже мысли такой не допускал.
— К чему? Зачем? Ему и так неплохо, разве нет?
Так стоит ли удивляться, что, полюбив, Луиджи не сразу распознал доселе незнакомое чувство?
Он называл его желанием.
А это была любовь.
Эта была любовь…
Потрясенный Луиджи на мгновение прикрыл глаза ладонью, точно заслоняясь от слишком яркого света.
И тут пришла боль. Точно в грудь ударили копьем — со смертоносной точностью.
Безответная любовь…
А какой еще она может быть? Разве Мелисса не расставила все точки над "i"? После всего, что он с ней сделал — пусть даже не нарочно, в силу досадной ошибки, — какие еще чувства станет она испытывать к нему, кроме ненависти?
"Чтоб глаза мои тебя больше не видели!"
Вот как она сказала, и голос ее при этом дрожал от негодования, Луиджи попытался отмахнуться от жестоких слов, сокрушить ее сопротивление, заставить понять, увидеть, почувствовать, что во всей этой недостойной, досадной истории значение имеет лишь одно: в объятиях друг друга они забывали обо всем на свете. Была ли она любовницей Джованни или нет. И диктовал ли ему долг разлучить ее с мужем сестры.
Они принадлежали друг другу. Вот и все.