Разлив чай, она опустилась на краешек стула и сидела с абсолютно прямой спиной, будто на приеме у королевы. Юля, глядя на нее, тоже подобралась, хоть ей очень хотелось развалиться в кресле.
– А что пугать? Пусть привыкает. Сама говоришь, у нее классно получается.
– Это так. Юлия Евгеньевна, вы можете доверять моему глазу. Я с шестнадцати лет стою на операциях, подавала многим хирургам, в том числе профессорам, и умею определить, кто чего стоит. Не сомневайтесь в себе, вы быстро достигнете уровня наших докторов.
– Что вы, Елизавета! Не хвалите меня.
– Я больше скажу, – невозмутимо, без улыбки продолжала медсестра. – Я надеюсь, рано или поздно вы освоите гораздо более сложную отрасль медицины – оформление больничных. Вам это по силам.
– Не то что мне! – фыркнул Дубикайтис. – Ах, Елизавета, я без тебя просто осиротел. Катя – тетка старательная, но с тобой никто не может сравниться. Я как сыр в масле катался, расписывался, где ты говорила, и все. Теперь же думать приходится, а ты знаешь, как я это не люблю.
– Юлия Евгеньевна, я хотела вас попросить… – замялась Елизавета. – Не думайте, что мне плохо с вами работается, но, честно говоря, хотелось бы вернуться к Александру Кимовичу. Мы с ним привыкли друг к другу, кроме того, я исполняю обязанности старшей медсестры и мне нужен непосредственный контакт с заведующим.
– И правда, Юля! Я тебе давал Елизавету временно, пока ты не освоишься. Ты втянулась, так что верни обратно.
– Не скажу «с удовольствием», но верну.
Чтобы скрыть волнение, Юля уткнулась в свою чашку. Вот и улика! Большой разницы, с кем сидеть на приеме, для Елизаветы нет, с Юлей даже спокойнее. Дубикайтис так гонит, что сестра еле успевает заполнять квитанции и выдавать больничные. Девяносто человек за смену принимает. Просто Елизавете нужно избавиться от постоянного Юлиного надзора, вот в чем дело! Да и психологически некомфортно сидеть рядом с женщиной, которую ты хочешь обездолить.
«Как ей, должно быть, тяжело проявлять дружелюбие ко мне! – вздохнула Юля. – Наверное, еще тяжелее, чем мне – к ней. Она для меня – угроза, но я для нее – препятствие!»
Допив чай, Юля с заведующим собрались по своим докторским делам, но Елизавета деликатно придержала ее.
– Вы не обижайтесь, – тихо попросила она. – Вы ничуть не хуже Дубикайтиса, и мне с вами даже больше нравится сидеть, чем с ним. Вы хоть немного вникаете в нашу канцелярию, а он все больничные на меня переложил. Просто я действительно очень к нему привыкла…
Она потупилась, чтобы Юля поняла: привыкла, читай – влюбилась. Старая уловка! Избитый сюжет! Влюбленный в одну для сохранения тайны притворяется, что ухаживает за другой женщиной, – сколько книг и фильмов существует на эту тему!
– Что ты с собой творишь? – Возмущенный отец бегал по гостиной, разрубая ладонью воздух.
– А в чем дело?
– Она еще спрашивает? Ты посмотри на себя: бледная, круги под глазами, на голове веник!
– Папа, ты сам просил, чтобы я немедленно приехала к вам. Вот я и приехала после суток и смены в поликлинике. Если бы ты разрешил отложить визит хотя бы до завтра, я бы выспалась, и у меня был бы совсем другой вид.
– Я звоню родной дочери, а этот гад отвечает: она на работе! На работе! В десятом часу вечера! И я с удивлением узнаю, что моя дорогая доченька дежурит в какой-то вонючей районной больничке! Ты, похоже, сошла с ума!
Юля усмехнулась:
– Наоборот.
– Ну хорошо. Ладно. Пусть у тебя поздний подростковый кризис. Пусть ты в двадцать пять лет решила потрясать основы и пойти против папы с мамой, раз не сделала этого в четырнадцать. Но твой придурок куда смотрит? Взрослый человек, директор завода. Ему что, не зазорно отвечать на вопрос, кем работает его жена? Так если у него нет стыда, то я не желаю краснеть от того, что моя дочь пашет в захолустном лазарете! Разве ты не понимаешь, что опускаешься? Из аспирантки престижной кафедры превратилась в какую-то прислугу для быдла! Думаешь, серьезные люди будут тебя после этого уважать?
– Знаешь, папа, мне важнее, что я впервые в жизни уважаю себя сама, – выпалила Юля.
– Ничего себе заявления!
Он тяжело вздохнул и устроился рядом с ней на диване. Его родная рука тяжело легла ей на плечи. Юля прислонилась к теплому боку и закрыла глаза. Так спокойно, уютно. Рядом с отцом она всегда чувствовала себя защищенной.
– Юля, почему же ты раньше себя не уважала?
– Я не так выразилась. Просто мне интересно на работе. Мне нравится, что у меня появились собственные деньги, которые не зависят ни от воли отца, ни от воли мужа, а добыты моим трудом.
– Ты меня пугаешь! Откуда такие мысли в голове жены успешного человека? Он тебе внушает подобный бред? Что за сволочь!
– Филиппа вполне устраивала жена-домохозяйка, я сама захотела работать.
Отец горько усмехнулся:
– У хорошего мужа жена никогда не захочет работать. Она знает, что деньги мужа – ее деньги, а уважение, которым пользуется в обществе муж, распространяется и на нее. Знаешь, жену директора завода всегда, несмотря ни на какую эмансипацию, будут уважать больше, чем самостоятельную женщину, даже если она сама станет директором завода.
– Но мама же работает…
– Это для нее хобби. Тебе тоже никто не запрещал заниматься на кафедре. Интеллигентный человек должен знать что-то, кроме дома и развлечений, но убивать себя в угоду всякому отребью… Не понимаю! Ах, Юля, если бы ты знала, как я корю себя за Рыбакова! Он словно усыпил мою бдительность, показался мне таким сильным и достойным человеком! Я думал, раз он старше, будет к тебе относиться как к любимой дочке, а он, наоборот, пользуется твоей молодостью и неопытностью, чтобы подчинить тебя своей воле.
Юля вздохнула. Отец еще не знает, что Рыбаков изменяет ей…
– Хорошо, если тебе так нравится самостоятельность, давай попробуем тебя в бизнесе, – сказал отец. – Сделаю тебе фирмочку, и работай на здоровье. Сама себе начальник. Если дело пойдет, то ты начнешь приносить в семью больше мужа. Пусть он тогда попробует пудрить тебе мозги.
– Папа, но я ничего не знаю про то, как вести бизнес!
– Ну, про то, как лечить людей, ты тоже не слишком много знаешь, однако ж работаешь!
Юлю обидела такая пренебрежительная оценка. Конечно, соблазнительно выступить в роли директора фирмы, командовать менеджерами и знать, что любое ее решение умело страхуется отцом. Ее фирма будет процветать при любых обстоятельствах, папа позаботится.
– Вот хоть рыбаковские кухни отдам тебе, хочешь? Будешь у него эксклюзивный покупатель, посмотрим, как он покомандует тобой.
Юля отказалась. Вряд ли такое решение придется Филиппу по вкусу.
– И все же, Юлечка, боюсь, тебе придется стать хозяйкой фирмы хотя бы номинально. Я уверен, что Рыбаков хочет выделить кухонное производство из состава завода, его останавливают только ложные представления о чести. А так он вроде будет ни при чем, но все деньги останутся в семье!