— Ну, простите. Я же думал, мы сразу, по горячим следам поймаем негодяя, залезшего в сейф. Говорю вам, он не мог уйти из здания…
— Вы не ответили на вопрос, — гнул свое Паровоз.
— Нет, это был обычный, абсолютно чистый конверт.
— Из-за обычного пустого конверта вы и подняли шум?
— Он был необычный. В смысле — конверт был обычный, но в нем находились очень важные бумаги.
— Скажите, какие именно.
— Это конфиденциальная информация! — взвился Дробышев. — Я связан обязательствами с клиентами.
— В таком случае результата не ждите. Милиция не работает по принципу «найди то, не знаю что».
— Ну, поймите, — умоляюще запричитал Дробышев. — Это ведь касается не меня. Тут замешаны такие люди… Умоляю вас, сделайте, как я прошу. Я в долгу не останусь.
На это Паровоз лишь равнодушно пожал плечами:
— Деньги ваши мне не нужны. Это вообще-то взятка называется, сообщаю на будущее. Что касается ваших взаимоотношений с клиентами — мне плевать на вашу конфиденциальность и обязательства. Мы или ищем, или будем считать, что вы инициатор ложного вызова. Тогда мы привлечем вас к ответственности за хулиганство. Помашете немного метлой или штраф заплатите.
На Дробышева было жалко смотреть. Какое-то время он собирался с мыслями, потом наконец решился. С лицом человека, сделавшего шаг с десятиметровой вышки в пустой бассейн, он тихо сказал:
— В конверте были четыре письма и десяток фотографий. Это — компромат на очень известного и влиятельного политика. Настолько влиятельного, что мы с вами реально можем поплатиться не только работой, но и жизнью. В случае если он узнает, что мы держали эти бумаги в руках. Понимаете, как все серьезно? Могу я хотя бы рассчитывать, что кроме вас этого никто не увидит?
— А чего вы тогда в милицию стали звонить? Вызвали бы знакомых бандитов или там частного сыщика. И все было бы конфиденциально, как вы хотите.
— Но время! Мы бы упустили время. Я ведь надеялся, что вы быстро обыщите все помещения и найдете вора. У вас же опыт, вы же профессионалы. Конверт ведь тогда можно было бы сразу мне отдать, и все. Частный сыщик ведь один, полномочий никаких, кто ему тут разрешит офисы обыскивать? Я бы, например, не разрешил. А вы ведь представители власти, у вас право есть.
— Понятно, — кивнул Филимонов. — Значит, доверяете нам. Хорошо, постараемся сделать, что возможно. Итак, ищем большой голубой конверт с некими конфиденциальными документами. Внутри конверта должны находиться письма и фотографии. Верно?
— Да, — вскинулся Дробышев. — И преступник, мне кажется, до сих пор в здании. Он просто не мог никуда деться!
«В этом, похоже, господин Дробышев прав. Если только не врет в изложении произошедшего», — подумал Эдуард. Версия событий, озвученная Михаилом Дробышевым, была такова.
Около трех часов дня он вышел из своего кабинета и направился в ресторан по соседству — там у него был намечен деловой обед с клиентом. Уже спустившись вниз, он вдруг вспомнил, что не запер сейф, и помчался назад. Взлетая по лестнице, он наткнулся на свою секретаршу, Ирину, которая вышла сразу вслед за ним — оплатить мобильный телефон. И вот, спускаясь со второго этажа, где расположен их офис, на первый, она на лестнице столкнулась с возвращавшимся шефом. Он объяснил Ирине, почему вернулся, и на всякий случай спросил, закрыла ли она дверь, когда уходила. Та ответила: само собой разумеется. Это, кстати, было обязательным условием — офис ни при каких обстоятельствах не должен оставаться надолго пустым и открытым. Они вдвоем быстро вернулись в контору. Все было в порядке за исключением одного — из сейфа пропал большой голубой конверт с конфиденциальными документами, который Дробышев хранил как самую большую драгоценность.
Правда, секретарша призналась, что перед самым уходом выходила в дамскую комнату. Как она говорит, минуты на две, не более.
Далее события, в изложении Дробышева, развивались так. По внутренней связи он мгновенно связался с охраной, которая перекрыла выходы из здания. Таковых было два: центральный, где охранники дежурили постоянно, и запасной, закрытый и опечатанный. Но последний отпал сразу. Во-первых, печать была цела. Во-вторых, у похитителя просто-напросто было слишком мало времени, чтобы добраться до него. Но даже если предположить невероятное — преступник открыл дверь ключом и, не повредив печати, выскочил на улицу, то и тогда незаметно скрыться он бы не смог.
Проулок, куда вела дверь запасного выхода, окружен глухими стенами. С одного конца это тупик, а другой, делая крюк, выходил прямо к главной двери офисного центра. Охранник, дежуривший на входе, божился, что если бы из проулка появился человек, то он его бы увидел. Из окон тоже никто не выпрыгивал — это в данном здании невозможно по чисто техническим причинам.
В общем, Филимонов вынужден был согласиться, что вор действительно до сих пор находится внутри здания. Надо было вызывать подкрепление и начинать рутинную проверку сотрудников всех контор, которые располагались в офисном центре.
— Скажите, — обернулся Эдуард к притихшему Дробышеву, — документы, которые вы так бережно хранили в голубом конверте, у вас давно?
— С полгода, примерно, — немного подумав, ответил Михаил.
— А секретарше своей вы полностью доверяете?
— Как вам сказать… Ирина работает у меня второй месяц. Прекрасный помощник, уравновешена, нелюбопытна. Да и взял я ее не с улицы, у нее блестящие рекомендации. И потом — за это время у нее была масса возможностей изъять этот конверт без всякого шума. Да еще так, чтобы я не сразу его хватился.
— Да, действительно, — кивнул Филимонов. — Ну а кто еще знал о наличии этих документов в вашем сейфе?
— Только два человека. Но это абсолютно надежные люди. Кроме того, им нет никакой нужды красть их.
— А тот, кому эти документы могут навредить?
— Если бы это, не дай бог, случилось, то поверьте — пропал бы не только голубой конверт, но и я сам, в придачу. Только последовательность была бы другая — сперва я, потом конверт.
Секретарь Ирина казалась ужасно расстроенной. Это была высокая, но совершенно невзрачная молодая женщина лет тридцати. У нее были прямые светлые волосы до плеч, но почему-то назвать ее блондинкой Филимонов бы не решился. В его понимании блондинки были более яркими и более привлекательными. А Ирина казалась какой-то тусклой. Широкие плечи и плоская грудь лишали ее женственности. Единственное, что в ней было примечательного — строгая дорогая одежда. Впрочем, здесь было принято хорошо одеваться.
«Зато наверняка отличная секретарша, — пришел к выводу Паровоз. — И сразу видно — она чувствует ответственность за то, что произошло в ее конторе».
В настоящий момент Ирина строго и внимательно слушала, как оперативники допрашивают в ее комнате охранников здания. Филимонов расположился здесь же, наблюдая за происходящим и вмешиваясь в процесс в случае необходимости. Время от времени Паровоз бросал в сторону секретарши изучающие взгляды, но никаких признаков заинтересованности, волнения или тревоги на этом невзрачном лице не обнаруживал.