– Сколько же людей ты сгубила, Сирень?
– Я сыта, – довольно кивнула маленькая ведьма.
– Убивать нельзя. Это плохо, – покачал головой ведун, даже не надеясь на понимание. – Это зло.
– Расскажи это поросенку, которого будешь кушать за ужином, – презрительно фыркнула девочка. – Я не творю зла. Просто ем.
– Мне придется тебя остановить, Сирень.
– Ты не сможешь, колдун. Ныне на такое не способен никто…
Словно подтверждая слова повелительницы волков, вокруг закачались кроны, вздыбилась земля, закричали птицы – шевеление это разошлось в стороны, подобно волне от упавшего в пруд камня.
– В отличие от несчастных, которых ты сгубила, я способен отличить явь от морока, – сказал Олег и, не затягивая, решительно вышел из круга прямо на нее.
Пальцы его крепко, до белизны, сжали рукоять меча, сердце замерло в ожидании нападения со всех сторон всего живого и мертвого… Но ничего не случилось. Ведьма просто исчезла, когда до нее оставалось всего полшага. И это было удачей. Ведь крест пылал, словно его грела газовая горелка, жег руку непрерывно, а потому ведун не знал: морок перед ним или создание, сотворенное из плоти леса? Нужно его рубить или можно просто пройти насквозь?
Справа, слева, сзади, прыгая туда-сюда, зазвучало утробное уханье филина, над самой головой захлопали крылья, деревья зашевелили ветвями, словно разминаясь, но Середин сдержался, не стал оглядываться, не стал искать хозяйку леса. Он знал – достаточно отвлечься хоть на миг, и лесная нежить закружит, заморочит, собьет, запутает, вынудит потерять направление, заманит в вязи и берлоги, скроет тропинки, проложит несуществующие, обманет голосами и звуками. Тут жертве и конец – обратно уже не выйдет, пропадет бесследно, ищи не ищи…
С трудом сдерживаясь, чтобы не припустить со всех ног, и старательно не замечая громкого дыхания за самой спиной, клацанья зубов возле пяток, запаха мокрой шерсти, подталкивания под руки мохнатых голов, ведун зашагал четко на солнце, на юг, ничем от своей цели не отвлекаясь, и оказался возле заветного холмика даже быстрее, чем ожидал. Тут он все-таки сорвался на бег, подскочил к ели, выкатил мотоцикл и наконец позволил себе оглянуться.
Лес, конечно же, был пуст. Ни волков, ни медведей, ни пятнистых рысей на ветвях. Только черная мошка, не ко времени поднявшаяся из травы.
Олег торопливо открыл бензокран, вдавил кнопку карбюратора, толкнул кикстартер. Ровно заработал мотор, возвращая его в мир современной цивилизации. Ведун сунул меч в сумку, оседлал железного коня, воткнул первую передачу, въехал на холм, добавил газу, переключился на третью передачу, разгоняясь по сухой дороге. Несколько пологих поворотов, низинка, взгорок – как вдруг придорожная сосна резко опустила сук. Даже понимая, что это может быть только морок, ведун невольно пригнул голову – и все равно получил такой удар по шлему, что вылетел из седла, больно грохнувшись спиной на дорогу.
На несколько мгновений у него даже перехватило дыхание, в глазах забегали мелкие искорки. А когда он смог зашевелиться, то увидел над собой ведьмочку, с интересом наблюдавшую за его вялыми движениями. Невероятно противное ощущение – оказаться совершенно беззащитным перед злобным и безжалостным врагом. У него были и травы, и оружие, и заговоры – но говорить после удара молодому человеку было не по силам, а все остальное лежало в сумке нырнувшего в рябинник мотоцикла.
– Думаешь, ты смог вырваться сам, колдун? – спросила его девочка. – Нет, это я тебя отпустила. Перед моей смертью ты отнесся ко мне с добром. Один раз. За это я тебя пощажу. Тоже один раз. Еще раз появишься в моем лесу – сгинешь. Прощай.
Над проселком промчался ветерок и сдул ее, словно струйку дыма. Осталась только боль в спине и ожог на запястье – крест продолжал вопить о том, что его затащили во владение язычества и чародейства. Послушавшись оберега, Середин кое-как поднялся, нашел мотоцикл, лежавший в кустах. Снизойдя к его слабости, рябины неожиданно склонились ко все еще тарахтящей железяке, подняли ее, развернули и опустили перед ведуном.
– Спасибо, Сирень, – поклонился деревьям Олег, сел в седло, выкатился обратно на грунтовку и снова дал газу.
Крестик перестал мучить его запястье только после того, как мотоцикл, выбравшись из полей на дорогу, повернул к Романово. Середину с лихвой хватило впечатлений, чтобы, не останавливаясь, промчаться до объездной дороги, свернуть вправо и два часа гнать по шоссе, стремясь как можно дальше оторваться от опасного места. Немного не доезжая до Вышнего Волочка, он выбрал наугад местную дорогу, проехал по ней километров тридцать, отвернул еще раз, потом еще, пока тесная колея наконец-то не привела его к узкой, всего в два шага, речушке.
Только здесь Олег наконец позволил себе расслабиться, более не ожидая опасности от травы, воды или деревьев. Сгоряча ведун даже попытался обратиться к местным берегиням и духам – но ему никто, конечно же, не ответил. В здешнем мире, похоже, уцелели только ведьмы, призраки да лихоманки, пожирающие души. Нежити, желающей людям добра, не осталось никакой.
Вокруг тем временем уже начало смеркаться. Ведун разворошил сумку, достал предпоследнюю банку консервов, вскрыл. Поджав под себя ноги и глядя на текущую воду, перекусил. Посмотрел на небо, которое все сильнее затягивалось тучами, раскатал спальный мешок. Особой влажности в воздухе не ощущалось, так что дождя он не боялся. Ни по каким приметам ночью его случиться не должно.
Однако где-то в пять утра, перед самым рассветом, оказалось, что в двадцать первом веке даже погода перестала соблюдать приличия. Разбуженный ливнем Олег был вынужден выскакивать из спального мешка, добывать в бардачке кусок черной пленки с прищепками на углах и растягивать ее от руля и багажника к земле, организуя укрытие для спального места и пряча под нее же сумки с походными припасами.
Спать Олегу, в принципе, больше не хотелось. Однако дождь – не лучший спутник для мотоциклистов, а потому он решил еще немного отдохнуть, пережидая ненастье. Кроме того, пять утра – это то время, когда уже спят практически все. И раз вышла такая неприятность с погодой, то почему не воспользоваться случаем?
Застегнув молнию почти до подбородка, Середин закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и представил себе Ворона сидящим на скамейке: черные волосы стянуты резинкой на затылке, бледные губы удивленно вытянуты в трубочку, сухонькие руки уходят в широкие рукава рубашки… Сосредоточив все свое внимание на этом видении, прочувствовав его до мельчайших деталей, ведун начал плавно проваливаться в сон – расслабившись, но удерживая мысль краешком успокоенного сознания.
Осознать тот момент, когда уже спишь, у Середина не получалось никогда. Посему он просто выждал, насколько хватило терпения, и легким движением руки поставил между собой и образом учителя туманную завесу.
Облако – легкая невесомая преграда – разделяло его и Ливона Ратмировича, их разумы и их сны. И пусть в реальности между ними сотни километров – разве это препятствие для сна? Во сне возможно все!