Щелк!
Револьвер бросить, кольт в руки…
В живот резко бьет сильный удар, заставляющий согнуться. Винтовка? Меня проткнули штыком? Ноги перестают держать меня, я не чувствую боли, но чувствую, что это конец…
– Не-э-эт… Рано еще… – В лицо моего убийцы, а это уже несомненно, ударяет пуля сорок пятого калибра. Звуки гаснут, изображение теряет четкость, но жизнь еще теплится в умирающем теле. Пистолет толкает в руку отдачей, стреляя наугад, все же попадаю в кого-то…
Все. Нет патронов. Можно и уходить…
– Эй! Эй, парень, открой глаза! Господи боже мой, его лицо… Эй… – Мне больно, и будет еще больнее. Все тело горит, крутит, и я совсем не хочу возвращаться в реальность, хочу уйти спокойно… Но меня просят, значит, придется открыть глаза. – Срочно сделайте ему перевязку, капрал! – Надо мной нависают несколько фигур. Все еще слишком мутно, не могу разглядеть. Эх, одним глазом сложно смотреть. Ох-ох-ох, неужели дождался? Это ведь американцы! Они пришли! Успели…
– Капитан Паттон! Сэр! Все силы первого полка вышли к мосту. Второй полк прибудет в ближайшее время!
– Передайте приказ – первому батальону развернуться на позициях взвода охраны, держать оборону на подготовленных позициях. Второму батальному выдвигаться следом за танками на полосу земли между рекой и каналом. – Паттон? Это молодой Паттон? Ну, это хорошо, он не даст врагу одержать верх в этом сражении. – Подгоните санитарный грузовик сюда! Лейтенанта надо доставить в госпиталь!..
– М-м-м-ма-а-а-а! Не надо… Не дайте им перейти через мост. Будущее в ваших руках…
Санитар, усердно пытавшийся наложить повязку мне на живот, опустил руки и грустно посмотрел на меня.
– Парень! Не смей так говорить!.. Капрал! – Паттон разозлился не на шутку.
– Будущее в ваших руках… Не дайте немцам перейти мост…
Тепло, уютно, спокойно. Лежу на мягком матрасе, укрытый толстым одеялом… Да-а-а, я вновь вернулся. Сюда меня доставили с «Каманина». В палате темно, только откуда-то из-за изголовья кровати светит слабая лампочка…
Кое-как вывернув голову, оглядываюсь. За столом, сгорбившись под тяжестью мыслей, сидит генерал Паттон. Его взгляд устремлен на маленькую настольную лампу, стоящую прямо пред ним. Мягкий, приятный свет не слепит, заставляя щуриться, а трепещет, словно огонек свечи. Хм, ну да, это ведь керосиновая, а не электрическая лампа.
– Очнулся? – М-да, зверь – он и есть зверь. Старый вояка даже сквозь задумчивость ощутил мое «присутствие».
– Да.
– Это хорошо… – И тишина. Минуты полторы мы просто молчали, думая каждый о своем. В моей голове роились мысли об открывшихся воспоминаниях. Сомнений нет – я сражался в том единственном бою Первой мировой войны и погиб… Сложно поверить, что мое нынешнее путешествие во времени не первое и что я уже бывал в этом мире. Почему именно в этом, а не в каком-нибудь другом? Паттон сейчас здесь, у меня в палате, почему сидит? Потому что узнал о моем непосредственном участии в спасении его дивизии? А вообще спаслась ли его вторая бронетанковая?.. Ох-ох-ох! Что-то опять мозги закипают… – Ты… Ты помнишь февраль шестнадцатого года? Мост через Мёз?
Странный и очень пугающий вопрос. Вздрогнув всем телом, я попытался переварить слова Паттона.
Я точно был в этом мире.
Это целенаправленный, точный вопрос. Все потому, что генерал узнал меня.
– Помню.
И опять тишина. Только собеседник нервно заерзал на стуле, потом чем-то загремел по столу.
– Вот, парень. Посмотри. – И протягивает мне кобуру с пистолетом. Сердце мое запрыгало в груди от того, что я увидел. Обыкновенная, сильно потертая, кое-где потрескавшаяся кобура для пистолета Кольт М1911.
Чего же я взволновался? Неужели?.. Руки переворачивают кобуру, и глаза в тусклом свете лампы выхватывают важную деталь – тисненый штамп «A.A.S.».
Это моя кобура! Из 2012 года!..
Больше нет нужды в доказательствах и домыслах – я был в прошлом этого мира, в Первую мировую. Но ведь и в сорок первый год я попал с этой же кобурой! Но как?..
– А.А.С. – Арсентьев Артур Сергеевич…
– Так тебя зовут? – Паттон пододвинул стул к койке.
– Это мое настоящее имя.
– Ты – русский. Я так и думал, – кивнул генерал, ухмыльнувшись. Легкое напряжение, витавшее в воздухе, улетучилось. – Пистолет в кобуре тоже был твоим. По крайней мере, в том бою именно ты использовал его. – Паттон говорит удивительно спокойно, без ярких эмоций. Он сейчас похож на добродушного старика… Хотя я знаю, что он – очень эмоциональный, несдержанный и волевой человек. – И с ним ты умер у меня на руках… – Голос его предательски дрогнул.
– Сэр… – Я даже не знаю, что сказать старому генералу. Я лишь бродяга, пришел – ушел. Ну погиб солдат, таких было тысячи, ну попросил офицера удерживать мост во имя скрытой в тумане цели – будущего. Почему же его это зацепило?
– Я выполнил твою просьбу. Немцы не перешли моста… Я приказал его взорвать к чертовой матери! – эмоционально взмахнул рукой собеседник, тем самым показывая, как и к какой именно матери улетел мост. – Скажи мне, а ты помнишь, почему просил об этом? Какие причины подвигли тебя на это?.. – Взгляд склонившегося поближе генерала пугал. Он знает больше, чем я, это заметно, но мое слово ему очень интересно. Дверь в палату открылась, и потихоньку вошли Карпов и полковник с тросточкой. Они молча, не спрашивая ни о чем, сели на свои места и обратили взоры на нас.
– Не помню. Но чувствую, что так было надо. – Мой ответ удовлетворил генерала, и он начал свой непростой рассказ.
Отправной точкой его рассказа стали мои действия у моста через Мез в феврале 1916 года. Я и тогда еще сержант, а сейчас полковник Фиц, присутствующий в палате, удерживали передовые силы немецкой ударной группировки, состоявшей из четырех пехотных и одной кавалерийской дивизий. Целью этой группировки было окружение и дальнейшее уничтожение семидесятитысячного американского корпуса.
Мост, который мы обороняли, оказывается, долгое время находился в тылу английских частей, довольно крепко зацепившихся за свои позиции. Но в определенный момент, не имея на то логических оснований, англичане отошли с этих позиций, обнажив фланг американского корпуса, и мост в особенности. И именно в этот прекрасный момент, очень своевременно, явилась эта немецкая ударная группировка, планомерно идущая по освободившемуся пути прямиком к американцам, ничего не подозревающим о грядущей беде.
О том, что враг непонятно как появился там, где прежде были англичане, в штаб Першинга доложил перепуганный французский летчик, совершавший разведывательный полет. Но, к счастью, мост до подхода двух полков при поддержке танковой роты под командованием капитана Паттона удержали всего два человека.
Но это лишь общая картина, открывшаяся на поле боя. Вершина айсберга.
А стратегическая и скорее политическая суть дальнейших событий в случае успеха немцев могла вылиться в события гораздо более серьезные, чем можно себе представить.