– Хорошо, очень хорошо. А вы, старший лейтенант Аверьянов?
– Переношу с легкостью. – Ну да, он ростом-то поменьше меня будет, да и сам он весь сухой, сила есть – а объема нету, так сказать.
– Ясно. Есть ли у вас проблемы с вестибулярным аппаратом, товарищи?
– Нет. – А сам уже прикидываю, куда это в коробке, да по морю, меня могут забросить. Оккупированное украинское побережье? Румыния? Может, даже Болгария?..
– Никаких, – вторит мне Леха.
– Пауэлл, какие языки, кроме русского и английского, вы знаете?
– Самую малость говорю на казахском и украинском языках, последний отлично понимаю. Немного знаю и понимаю японский язык. – Вижу, что все новые лица осведомлены о моем иновременном происхождении, так что отвечаю честно.
– Однако!.. А вы, Аверьянов?
– Немецкий и немного японский.
– Ясно… Ваши политические убеждения, товарищ Пауэлл?
– Я сторонник коммунистической идеологии.
– Это очень хорошо. – Взгляд Судоплатова стал заинтересованным. – Так… Как вы относитесь к иным мировым идеологиям?
– Демократия, либерализм, нацизм и прочие порождения и ответвления капитализма мне неинтересны и малоприятны. Монархизм был бы приемлем, будь он разумным. Но примеров такого монархизма я не знаю.
– Ваше вероисповедание. – Ничего себе вопросики! «Коммунист? Капитализм не любишь? А в Бога веришь?» А я вот и в Бога верю, и коммунизм мне по нраву.
– Православие.
Но никого мой ответ не смутил, Павел Анатольевич черкнул что-то в бумажке и спокойно перешел к следующему вопросу.
– У вас в подразделении служит Ричард Кейв, – медленно, подбирая слова, заговорил он. В его руках оказалась папка, из которой он извлек несколько листов бумаги. – В его досье написано, что он родился в Новом Орлеане и в совершенстве владеет французским языком. Это так?
Меня выбило из колеи.
Напрочь.
Что за непонятная смена темы? При чем тут Кейв? Новый Орлеан? Французский язык? К чему это на Украине или Румынии… Или?..
– Не знаю… То есть при мне Кейв не говорил по-французски, – собрав мысли в кучку, я ответил и задумался о происходящем. Что? Почему? Зачем? Все мои прежние домыслы – коту под хвост.
Не-не-не! Стоит успокоиться и подождать дальнейшего развития ситуации. А то как бывает – придумаешь себе всякое, а итог-то разнится с мыслями, и получается диссонанс…
Хмыкнув, разведчик делает пометку на листке и поднимает взгляд.
– Среди ваших подчиненных или знакомых здесь, кхем, в этом мире, есть люди, владеющие французским языком? Если да, то насколько хорошо они им владеют?
– Есть. Старший сержант Арсентьев. Он в совершенстве владеет французским языком.
– Да? – Удивил я пограничника, ох удивил! Ну, уж такова жизнь, друг, ты же не спрашивал об этом.
– Товарищ Аверьянов?
– Об этом мне известно не было. Но мне известен один боец, прекрасно владеющий французским, еще четверо – владеют немецким, двое…
– На данный момент меня интересуют только те, кто владеет французским языком.
Вот! Теперь мысль есть. Ни о какой Украине речи не будет. Закрытые пространства, морская болезнь, владение французским. Мама моя в кедах! Это все едет во Францию или, по крайней мере, к французам. Куда именно? Не на другой же конец Европы, в осиное гнездо врагов и предателей! Есть же множество колоний в Африке…
Судоплатов, а потом и Старинов с Фицем в течение последующего часа задавали различные вопросы, прямо или косвенно касавшиеся Франции, а именно той ее части, что не покорилась врагу и предпочла сражаться. В некоторые моменты очень хотелось задать в лоб главный вопрос: «К чему все это?» – но пришлось терпеть. Ведь все это сильно напоминало тестирование на пригодность для тех или иных дел, а значит, любая мелочь может дорого обойтись. В итоге я почувствовал себя нехорошо и попросил прерваться на некоторое время. Собеседование мгновенно было прервано, и все дружно разбрелись по разным углам столовой. Я в сопровождении Карпова и Старинова вышел на улицу.
– Нормально себя чувствуешь? Может, в медпункт? Эх, опять передержали тебя, – сокрушенно покачал головой куратор.
– Не впервой же, товарищ подполковник. Ничего, нормально уже. Привык. – Колкость воспринята собеседником болезненно. Щекой дернул и взгляд отвел. Ага, знай наших! Хех!..
– Часто такое случается? – Это уже Старинов. Полковник явно недоволен моим состоянием. Ох не нравится мне это. – Это может помешать.
– Если его не допрашивать, то такого не происходит. – Карпов отпирается, но как-то неуверенно.
– Товарищ полковник, разрешите вопрос… – проветрившись и ощутив прилив сил, приступаю к решительным действиям.
– Разрешаю.
– Мы нужны для некой цели где-то на французской территории? И по всей видимости – в Африке, в колониях. – Зря я так, ой зря. Огонек-то в глазах Старинова нехороший загорелся. Ой нехороший!..
– Не соврал ты, Стас, он и правда мозговитый. – Стас? Карпова зовут Стас? Хотите верьте, хотите нет, но я только здесь и сейчас узнал имя моего куратора. А то все «товарищ Карпов» или «товарищ подполковник». – Только вот придержи пока свою мозговитость, первый лейтенант Пауэлл. Еще ничего не решено, может, и не вы нужны. – Холодные, как арктический ветер, слова сильно резанули по мне, да и по куратору тоже.
– Дурак ты, Майкл, – горько покачал головой Карпов.
– Виноват… Скажите, товарищ подполковник. Остальных тоже «опрашивают»?
– Так, по мере сил.
– Гэбэшники?
– Они самые. Но не беспокойся, эти натасканы как собаки. Ни друзья твои, ни брат даже подумать не успеют, как эти молодчики исчезнут из поля зрения.
– Дал бы бог… А по поводу…
– Слушай, твое любопытство губительно! Для тебя в первую очередь!
– Ну, тарьщ подполковник! Ведь все вопросы, заданные за время нашей посиделки, наводили на одну-единственную мысль – и я ее озвучил! – Святое возмущение разбилось о стену недовольства.
– А кроме как анализировать, ты еще что-нибудь головой умеешь? Или она у тебя вообще пустая? – И стучит мне в лоб кулаком.
– Я же не отстану. Как собака – учую кость и буду рвать и метать ради нее! – Напираю, но чувствую – доводы слабоваты для достижения цели.
– Пойдем обратно, думаю, ты сам все узнаешь.
– А если не узнаю?
– Значит, так надо. Пошли…
Узнал и сильно разочаровался.
Основой всего оказалась политика! Сражающаяся Франция во главе с Шарлем де Голлем срочно обратилась за помощью к СССР и США. Англия беспардонно издевалась сначала над всей Францией, нарушив союзный договор и категорически отказавшись перебросить на фронт свои части. Потом островитяне начали измываться над непокоренными французами, продолжавшими биться за правое дело. Пообещали союзникам гору всяких нужных для войны бонусов, помощь в защите подконтрольных Свободной Франции земель, а потом без зазрения совести нагличане отпилили французские Мавританию и Сенегал, объявив их «опасными территориями, склонными к переходу на сторону режима Виши». И конечно же ничем нагличане не поддержали «союзников». В итоге Британия просто охренела и выставила ультиматум – отдавайте флот (четвертый в мире флот, целиком и полностью оставшийся под контролем де Голля), или мы его просто утопим.