— Значит, мистера Марка вы не видели?
— Нет, сэр. Он, надо быть, пришел раньше и поднялся к себе в комнату. Или вошел через парадную дверь, когда я выходила через заднюю.
— Да, ну, пожалуй, это все, что я хотел узнать, большое вам спасибо. Ну, а другие слуги?
— Элси слышала, как хозяин и мистер Роберт разговаривали промеж собой, — торопливо сообщила Одри. — Он говорил, мистер Марк то есть…
— А! Думаю, будет лучше, чтобы Элси сама мне сказала. Кстати, а кто Элси такая?
— Одна из младших горничных. Послать ее к вам, сэр?
— Будьте так добры.
Элси этот вызов не огорчил. Он прервал некоторые фразы миссис Стивенс касательно поведения Элси в этот день, прервать которые (считала Элси) крайне требовалось. По мнению миссис Стивенс, любое преступление, совершенное в кабинете днем, не шло ни в какое сравнение с двойным преступлением, совершенным злополучной Элси.
Слишком поздно Элси поняла, что ей никак не стоило вообще упоминать, что днем она была в вестибюле. Прятать правду она не умела, а миссис Стивенс умела докапываться до этой правды. Элси прекрасно знала, что ей не полагалось спускаться по парадной лестнице, и бесполезно говорить в оправдание, будто она просто вышла из комнаты мисс Норрис, открывающейся на площадку, и не подумала, что это так уж важно, ведь в вестибюле никого не было… А что она делала в комнате мисс Норрис в такое время дня? Принесла назад журнал? Одолженный мисс Норрис, можно ли спросить? Право же, Элси! И такой респектабельный дом! Тщетно бедняжка Элси с мольбой указывала, что на обложке предлагался рассказ ее любимого автора с изображением злодея, падающего с обрыва.
— Куда и ты слетишь, моя милая, если не побережешься, — сказала миссис Стивенс.
Но, конечно, незачем было признаваться во всех этих преступлениях инспектору Берчу. Его интересовало только одно: она проходила через вестибюль и слышала голоса в кабинете.
— И остановились послушать?
— Вот уж нет! — сказала Элси с достоинством, чувствуя, что никто ее не понимает. — Я просто проходила через вестибюль, как вы и сами могли бы, и не подумала, будто это какие-то секреты, так с чего мне было уши затыкать? Хоть, наверное, стоило бы. — И она всхлипнула.
— Ну-ну, — успокаивающе сказал инспектор. — Я не думал намекать…
— Все до того со мной недобры, — сказала Элси между всхлипами, — а этот бедняга лежит там мертвый, и они пожалели бы, будь это я, пожалели бы, что говорили со мной так, как сегодня.
— Вздор, мы будем очень гордиться вами. Не удивлюсь, если ваши показания имеют огромную важность. Ну, а теперь, что вы услышали? Постарайтесь вспомнить подлинные слова.
Что-то про работу в ходе, казалось Элси.
— Да, но кто это сказал?
— Мистер Роберт.
— Откуда вы знаете, что говорил мистер Роберт? Слышали его голос прежде?
— Я не возьму на себя сказать, будто я была хоть сколько-нибудь знакома с мистером Робертом, но это же не был мистер Марк, и не мистер Кейли, и никто из других джентльменов, а мисс Стивенс проводила мистера Роберта в кабинет всего за пять минут до того…
— Да-да, — сказал инспектор поспешно. — Несомненно, мистер Роберт. Значит, работа в ходе?
— Ну, может, сэр, так мне послышалось.
— Хм. Отрабатывать возвращение на пароходе? Что-то в этом роде?
— Вот-вот, сэр, — сказала Элси убежденно. — Он же отрабатывал свой проезд.
— И?
— А потом мистер Марк сказал громко, и уж так победительно. «Теперь мой черед. Вот погоди!»
— Победительно?
— Ну, так, точно теперь его шанс.
— И это все, что вы слышали?
— Это все, сэр. Я же не стояла там, не подслушивала, а просто шла через вестибюль, как всегда.
— Да. Ну, это правда очень важно, Элси. Спасибо вам.
Элси одарила его улыбкой и охотно вернулась на кухню. Она была готова к встрече с миссис Стивенс да и с кем угодно еще.
Тем временем Энтони предпринял собственное небольшое расследование. Было одно непонятное обстоятельство. Он прошел через вестибюль к фасаду дома и остановился у открытой двери, глядя на подъездную аллею. Они с Кейли побежали тогда вокруг дома налево. Но ведь было бы быстрее побежать вправо? Парадная дверь была не в центре дома, а почти на углу. Бесспорно, их путь был самым длинным. Но, может быть, справа есть какое-то препятствие, например, изгородь? Он неторопливо зашагал в этом направлении по дорожке, огибавшей дом, и увидел стеклянные двери кабинета. Очень просто и вдвое короче. Он прошел еще немного и оказался перед дверью. Дверь открылась легко, и он очутился в коридоре. В конце коридора была еще дверь. Он открыл ее и очутился сразу в вестибюле.
«И, конечно, это самый короткий путь из трех, — сказан он себе. — Через вестибюль, и выходишь сзади дома, поворачиваешь налево — и пожалуйста! А мы вместо того бежали самым длинным путем. Почему? Обеспечить Марку больше времени, чтобы скрыться? Но в таком случае для чего бежать во всю прыть? И, опять-таки, как Кейли тогда мог знать, что скрыться попытается Марк? Если он догадался… ну, не догадался, а боялся, что один из них застрелил другого, куда вероятнее было бы предположить, что Роберт застрелил Марка. Да он сам признался, что думал именно так. Первое, что он сказал, когда перевернул тело, было: „Слава Богу! Я боялся, что это Марк“. Но почему он обеспечивал Роберту время скрыться? И опять-таки, зачем бежать, если он действительно хотел дать ему время скрыться?»
Энтони снова вышел из дома и сел на скамью у газона напротив стеклянных дверей кабинета.
«Ну, — сказал он, — давай-ка тщательно обследуем сознание Кейли и поглядим, что мы извлечем».
Кейли был в вестибюле, когда Роберта проводили в кабинет. Горничная отправляется искать Марка, а Кейли продолжает читать. Марк спускается по лестнице, предупреждает Кейли оставаться поблизости на случай, если он ему понадобится, и входит приветствовать брата. Чего ожидает Кейли? Возможно, что он не понадобится вовсе; возможно, что понадобится его совет — например, для уплаты долгов Роберта или организации его отъезда назад в Австралию; возможно, что понадобится его физическая помощь, чтобы выдворить разбуянившегося Роберта вон из дома. Ну, он сидит там минуту-другую, затем уходит в библиотеку. Почему бы и нет? Он все еще в пределах досягаемости, если понадобится. Внезапно он слышит пистолетный выстрел. Пистолетный выстрел — это не тот звук, который ожидаешь услышать в загородном доме. Следовательно, очень естественно, что он в тот момент вряд ли сообразил, чем мог быть этот звук. Он вслушивается — и ничего больше не слышит. Да может, это все-таки не был пистолетный выстрел. Через минуту-другую он снова подходит к двери библиотеки. Теперь глубокая тишина его тревожит. Был ли это пистолетный выстрел? Нелепость! И все же… Почему бы не зайти в кабинет под каким-нибудь предлогом, просто чтобы успокоить себя. Поэтому он пробует открыть дверь — и обнаруживает, что она заперта!