Он пришел ко мне в тот вечер, как я и ожидал, все еще трясясь от негодования. Больше никогда не приглашать мисс Норрис в гости; я должен взять это на особую заметку — больше никогда. Это неслыханно! Если бы он не должен был поддерживать свою репутацию безупречного гостеприимства, утром он бы вышвырнул ее вон. Однако она может пока остаться, как того требует гостеприимство, но больше никогда она не переступит порог Красного Дома! Тут он был непоколебим. Я должен взять это на особую заметку.
Я утешил его. Я пригладил его взъерошенные перья. Она вела себя очень плохо, но он абсолютно прав. Он должен попытаться не показывать, насколько он ее не одобряет. И, конечно, она больше никогда не появится здесь, это разумеется само собой. И тут я внезапно засмеялся. Он посмотрел на меня негодующе.
— В чем шутка? — сказал он холодно.
Я вновь негромко засмеялся.
— Я просто подумал, как было бы забавно, если бы ты… отомстил бы ей.
— Отомстил? Как это?
— Ну, отплатил бы ей той же монетой.
— Ты хочешь сказать: напугать ее?
— Нет нет. Но переодеться и поводить ее за нос. Выставить ее дурой перед всеми остальными. — Я снова засмеяло. — И поделом ей!
Он возбужденно подпрыгнул.
— Черт побери, Кей! — воскликнул он. — Если бы я мог! Но как? Придумай что-нибудь.
Не знаю, говорил ли вам Беверли про актерство Марка. Он пробовал себя во всех родах искусства и гордился своими талантишками, но актером он казался себе потрясающим. Бесспорно, он обладал некоторыми способностями для игры на сцене при условии, что на сцене он главный и играет перед восхищенными зрителями.
Как профессиональный актер в небольшой роли он был бы безнадежен, а как любитель, играющий главную роль, он заслуживал все, что местные газеты когда-либо писали про него. И потому мысль дать частное представление для посрамления профессиональной актрисы, посмевшей подшутить над ним, равно взывала и к его тщеславию, и к жажде мести. Если он, Марк Эблетт, своей бесподобной игрой поставит Рут Норрис в дурацкое положение перед всеми остальными, а к тому же сможет обмануть ее, а затем присоединиться к общему смеху над ней, его месть поистине будет достойной.
(Это кажется вам ребячеством, мистер Джиллингем? А, но вы же не были знакомы с Марком Эблеттом!)
— Как, Кей, как? — твердил он возбужденно.
— Ну, я же еще этого не обдумал, — запротестовал я. — Это же была только идея.
Он принялся придумывать сам.
— Я мог бы сыграть антрепренера, приехавшего заключить с ней контракт… но, наверное, она знает их всех. А если интервьюером?
— Это будет трудно, — сказал я взвешивающе. — У тебя довольно характерное лицо, знаешь ли. А твоя бородка?
— Я ее сбрею! — огрызнулся он.
— Мой дорогой Марк!
Он отвел глаза и замямлил:
— Я уже давно думал сбрить ее. А, к тому же, если я берусь за что-то, то по-настоящему.
— Да, ты всегда во всем артист, — сказал я с восхищением.
Он замурлыкал. Он больше всего жаждал называться артистом. Теперь я знал, что он у меня на крючке.
— Тем не менее, — продолжал я, — даже без бородки и усов тебя могут узнать. Разве… — Я замолчал.
— Разве что?
— …ты притворишься Робертом. — Я опять рассмеялся. — Черт возьми! — сказал я. — А это неплохая идея. Притвориться Робертом, непутевым братом и шокировать мисс Норрис. Занять у нее деньги, например, и прочее в том же духе.
Он радостно закивал, его маленькие глазки заблестели.
— Роберт, — сказал он. — Да-да. Как мы это устроим?
Роберт действительно существовал, мистер Джиллингем, как вы и инспектор, несомненно, установили. И действительно был непутевым мотом и уехал в Австралию. Но он не входил в Красный Дом днем во вторник. Никак не мог войти, поскольку умер (неоплаканным) три года назад. Но об этом, кроме меня и Марка, не знал никто. Он был последним из их семьи. Его сестра умерла в прошлом году. Впрочем, сомневаюсь, чтобы она знала, жив Роберт или умер. О нем не упоминали.
Следующие два дня мы с Марком работали над нашими планами. Вы уже поняли, что наши цели не совпадали. Целью Марка было обеспечить продление своего обмана, скажем, на пару часов. Моей — чтобы обман этот сошел бы с ним в могилу нераскрытым. Ему требовалось обмануть только мисс Норрис и остальных гостей; мне требовалось обмануть весь мир. Я намеревался убить его, едва он переоденется Робертом. Роберт тогда будет мертв, Марк, разумеется, исчезнет. И все подумают, что Роберта убил Марк, не так ли? Но вы видите, как важно было, чтобы Марк со всем тщанием отнесся к самому своему последнему переодеванию?
Вы скажете, что придать абсолютную достоверность этому перевоплощению было невозможно. Я вновь отвечу, что вы не знали Марка. Он ощущал себя тем, кем хотел быть больше всего — артистом. Никакой Отелло не чернил себя с ног до головы с таким энтузиазмом, как Марк. Бородка убиралась в любом случае — возможно, тут помогла какая-нибудь случайная фраза мисс Норбери. Ей бороды не нравились. Но огромную важность представляли руки мертвеца, которым не следовало быть наманикюренными руками джентльмена. Пять минут игры на тщеславии Марка покончили с его руками. Он позволил ногтям отрасти, а потом подстриг их кое-как.
— Мисс Норрис сразу обратит внимание на твои руки, — сказал я. — К тому же для артиста…
То же и с его нижним бельем. Едва ли надо было напоминать ему, что его брючины могли вздернуться над носками. Как артист он уже остановил выбор на Робертских брюках. Их и другие вещи для него я купил в Лондоне. Даже если бы я тщательно не уничтожил все, что могло указать на изготовителя, он бы инстинктивно сделал это сам. Австралиец и артист, он не мог иметь адрес Восточного Лондона на своем нижнем белье. Да, мы были тщательны, мы оба; он — как артист, я — как… ну, вы можете сказать „убийца“, если хотите. Теперь это меня вряд ли будет заботить.
Наши планы были выработаны. Я уехал в Лондон в понедельник и написал ему письмо от Роберта. (Снова артистический штрих.) Кроме того, я купил револьвер. Утром во вторник он объявил за завтраком о приезде Роберта. Теперь Роберт был жив — у нас имелись свидетели в доказательство этого; шесть свидетелей, знавших, что он приедет в середине дня. Согласно нашему частному плану, Роберт должен был явиться в три часа перед возвращением игроков в гольф. Горничная отправится на поиски Марка и, не найдя его, вернется в кабинет и увидит, что я занимаю Роберта в отсутствие Марка. Я объясню, что Марк отсутствует по какому-то делу, и я сам представлю непутевого брата за чайным столом. Отсутствие Марка не вызовет никакого недоумения, поскольку все сочтут — а Роберт так скажет напрямик, — что он испугался этой встречи с братом. Тогда Роберт примется оскорблять гостей, а особенно, разумеется, мисс Норрис, пока не сочтет, что шутка зашла достаточно далеко.
Таков был наш частный план. Точнее, мне следует сказать, что это был частный план Марка. Мой собственный был иным.