– Вон тот подъезд, пятый этаж, – жена показала на побитую временем и дождями пятиэтажку, – вон наш балкон застекленный. Сколько помню себя – он был такой. Когда я родилась, папа нанял рабочих, и они его застеклили, чтобы мне можно было «гулять» на балконе в колясочке и дождь не мочил. Ой, я что-то боюсь… ноги не идут!
– Пошли, пошли, а то от холода окоченеем! Сегодня суббота, да? Замечательно! Значит все дома. Как меня это золотишко задолбало! Кошмар! Куда бы его пристроить…
Слава решительно зашагал к подъезду, увлекая за собой жену, и через пару минут они уже поднимались по затертой ногами лестнице вдоль исписанных шариковыми ручками стен. Надписи были типа: «Вася + Катя = любовь». В подъезде пахло кошками, на ступеньках лежал вековая пыль – естественно, в ЖЭКе некому было заниматься таким тривиальным делом, как уборка лестничных площадок. Проще ведь выкопать гигантскую яму, списать деньги и забыть ее до тех пор, пока кто-нибудь туда не свалится. Тогда придется позвать пьяного бульдозериста на бренчащем тракторе «Беларусь», заровнять яму и забыть об этом грязном пятне до следующего прорыва воды.
– Звони, ну! Давай я сам! – Слава нажал на звонок, он закрякал, как утка, некоторое время ничего не было слышно, потом дверь открылась, и на пороге показался мужчина лет пятидесяти с небольшим, очень похожий на Леру, только гораздо старше и с какими-то потерянными, потухшими глазами. Он непонимающе посмотрел на стоящую у порога парочку, потом глаза его расширились, и он сдавленным голосом сказал:
– Лерка?! Ты?! – Побледнев, мужчина оперся о косяк и, наверное, упал бы, если бы Лера не схватила его и не обняла:
– Папка! Да, это я!
Она уткнулась в его плечо, и из глаз мужчины потекли слезы. Лера тоже заплакала, вцепилась в отца, не отпускала несколько долгих секунд. Их глубины квартиры послышался голос женщины:
– Вась, кто там пришел? Вась, ты чего там застрял-то? Не Коля? Он на днях обещал приехать.
– Нет, не Коля! – сдавленным голосом ответил мужчина и вытер глаза тыльной стороной ладони. – Погоди, я мать успокою, а то как бы у нее инфаркт не случился, она очень сдала за последние годы. Все тебя ждала, а когда надежды не стало, начала угасать, как свечка. Щас, дочка… а кто с тобой? – поздновато спохватился он, разглядывая высокого красивого парня в дорогой одежде, стоящего позади дочери.
– Это мой муж, пап. Его Слава звать.
– Муж?! Как муж?! Ну да, да… ты же уже совсем большая, а я все за деточку держу… Муж… сейчас, сейчас, пойду, матери скажу. Вы пока проходите, не стойте в дверях! Вот сюда! Слав, вот тапки мои, они почти новые, надевай, пол холодный! Я проветриваю – матери воздух нужен. Когда-то тебя, Лер, на балконе гуляли, а теперь я ее там выгуливаю! Она редко выходит на улицу. Сейчас я!
Мужчина, неловко шагая, исчез в глубине квартиры, послышался его голос:
– Маш, радость у нас! Только ты не волнуйся, Маш!
– Что, что случилось? Коля все-таки приехал? Что?
– Маш, Лера вернулась!
Послышался шум, из комнаты, держась за косяк, вышла женщина – худенькая, тоже похожая на Леру, но изможденная, выглядела она лет на шестьдесят – если бы Слава не знал, что ей всего за сорок, точно бы сказал – лет шестьдесят пять, не меньше. Она посмотрела на Леру, выдавила:
– Доченька! – протянула руки и рухнула на пол с остановившимися глазами. Лера пронзительно вскрикнула, бросилась к матери и нащупала тонкий, неровный, исчезающий пульс. Женщина умирала.
Мужчина тоже схватился за грудь и прохрипел:
– «Скорую» ей надо! Не успеет – это ведь уже третий инфаркт с тех пор, как ты исчезла! – Он вытащил откуда-то из кармана затертый мобильник и стал дрожащими руками, не попадая на кнопки, набирать номер «Скорой помощи». Лера умоляюще глянула на Славу, как будто просила сделать что-то, и он решился. Отодвинув жену, наклонился над лежащей женщиной и, расстегнув ей воротник, незаметно сунул туда медицинского биоробота. Слизняк сразу оживился, присосался к коже и пополз в область сердца, деловито запуская туда тончащие волоски тяжей. Женщина вздохнула, синюшный цвет ее лица сменился на розоватый. Она задышала ровнее, и пульс стал более ровным и сильным. Слава еще раз проверил и остался доволен – они успели. Теперь биоробот залечит инфаркт, очистит сердце, и женщина будет гораздо здоровее, чем была несколько лет назад. Если уж слизняк брался лечить, то устранял все болезни, которые мог найти. От кариеса до рака.
Лерин отец, широко раскрыв глаза, смотрел за манипуляциями своего зятя, попытался что-то сказать, но замолк, натолкнувшись на взгляд дочери.
– Пап, не спрашивай. Все будет хорошо. Теперь она выздоровеет. Слав, какой ты молодец, что его взял.
– Честно говоря, я ожидал чего-то подобного, – усмехнулся Слава. – Ну что же, будем знакомиться, но только после того, как положим Марию…
– Михайловну! Ты что же, дочка, не сказала, как зовут мать?
– Марию Михайловну положим куда-нибудь на диван. Тут и холодновато, и жестко.
– Я сама! Я сама! – открыла глаза женщина. – Мне уже лучше! Я в обморок упала, да? Доченька! Как я тебя ждала! Мы все морги, все больницы объездили! Даже на телевидение обращались! И все бесполезно. А это кто с тобой? Такой красивый парень!
– Это мой муж, мам. Слава.
– Слава? Ой, как здорово! Сейчас я встану, сейчас… Вась, ну подал бы руку, вечно ты как истукан стоишь! Никакого воспитания!
– Узнаю маму! – усмехнулась Лера. – Сейчас начнется, держись!
– Сейчас я на стол соберу! Ой, какая радость! Дочка, дай я тебя прижму к себе! Так соскучилась! Какая ты стала красавица! Какая нарядная! Посидите, сейчас я на стол соберу! Отец, сбегал бы в магазин, что ли? На стол поставить нечего! Дочь с зятем пришли, а у нас шаром покати – нет ничего! Давай, давай, по-шустрому! Сходи в супермаркет на углу – тут в нашем «ни рыба, ни мясо» весь товар какой-то залежалый! Видать, как с оптовки списывают просроченное, так они и покупают. Ты повкуснее чего купи – дочь нашлась! Надо отпраздновать! И позвони Коленьке – пусть тоже порадуется! Он теперь у нас офицер, старший лейтенант, тут служит, на окраине, чего-то там по химии, что ли. Инженер защиты! Может, отпросится – суббота все же, выходной! Может, и у них выходной!
– Мать, ты дашь слово сказать-то?! – усмехнулся Лерин отец. – Вот Трындычиха! Где деньги взять – из стола, или, может, немного потратим те, что на квартиру приготовили? Потом оплатим за коммуналку? Успеется?
– Возьми, возьми, Вась! Оттуда возьми! Радость-то какая! Ой, не могу оторваться от тебя! – Женщина обняла Леру, прижалась к ней, и по ее щекам потекли слезы. Лера тоже плакала, и Слава усмехнулся – он практически не видел слез жены, даже тогда, когда та была исполосована до костей когтями какого-нибудь монстра и истекала кровью на бойцовской арене. А тут…
Вячеслав вышел в прихожую следом за мужчиной и, подойдя к нему, обувающемуся, протянул три купюры по пять тысяч: