«Мистер Дерек Херст-Гор, член парламента», – крутилось в голове у Холдена.
Справа дом огибала узкая, выложенная плитами дорожка, заканчивающаяся у кирпичной стены внутреннего дворика. После недолгих колебаний Дональд выбрал этот путь, вдоль которого тянулись увитые розами шпалеры. Он решил, что время ужина уже прошло и обитатели дома собрались в гостиной на втором этаже, в задней части дома, где есть маленький, украшенный чугунными перилами балкон, на который снизу ведет отдельная лестница. Конечно, лучше всего отправиться прямо туда.
Пока Дон шел по дорожке, сладко-горькие воспоминания вновь нахлынули на него. Сколько раз в садике во внутреннем дворе он пил чай с Силией! Часто сиживала там и Марго – в шезлонге, с модным журналом в руках или с очередным детективом: она читала книги лишь о преступлениях или судебных расследованиях. И именно в этом садике, так изменившемся с довоенных времен, «вторая мамочка» в своей неизменной шали жадно следила за огненными полосами прожекторов, бороздивших ночное небо во время воздушных налетов.
Поскольку Уилтшир считался безопасной зоной, Торли благоразумно собирался вывезти Марго на время бомбежек в «Касуолл», но «вторая мамочка» категорически отказалась покидать дом. Холдену словно наяву слышался сейчас ее хриплый настойчивый голос, в котором звучали нотки удивления: «Мое дорогое дитя, как это глупо с их стороны думать, что нас можно запугать подобной ерундой!» При этих словах со всем рядом, в Риджент-парке, упала бомба, и от взрыва в доме зазвенели все люстры, а бабушка продолжала: «Нет, их наглость просто бесит меня. Поэтому я и не хочу уезжать отсюда сейчас, хотя не слишком люблю Лондон». И еще: «Умирать? Дитя мое, я подожду, пока на касуоллском церковном кладбище закончат сооружать новый склеп. А то старый набит уже просто неприлично». И тут взгляд ее выцветших глаз становился жестким. «Мне пока рано умирать. Я должна присматривать за делами. Какими делами? Видишь ли, дитя мое, есть в нашем роду одна странная особенность. У одной из моих внучек все в порядке, но за другую я беспокоилась еще во времена ее детства. Нет, рановато мне на тот свет».
Но страшной зимой сорок первого года, когда вместе со снегом на землю сыпались бомбы, она слишком долго простояла на ветру, наблюдая за лучами прожекторов, а через неделю умерла от пневмонии. Говорят, Силия плакала дни и ночи напролет и тоже отказалась покидать город. Силия…
Стряхнув с себя эти воспоминания, от которых перехватывало горло, Холден торопливо прошел мимо розовых шпалер в сад, застывший в гнетущем безмолвии. Коротко подстриженные лужайки, солнечные часы, сливовые деревья вдоль восточной стены – все словно таяло в предвечерних сумерках, уже начинавших скрадывать очертания предметов.
Выходящие в сад окна тоже не светились. Но это невозможно! В доме должен быть хоть кто-нибудь! Да и рамы в гостиной распахнуты настежь.
Холден осмотрел заднюю стену дома. Чугунная лесенка вела наверх, на узкий балкон с литыми перилами, расположенный футах в пятнадцати от земли. Высокие застекленные двери слева вели в гостиную, а такие же двери справа – в столовую. Комнаты выглядели нежилыми, а на первом этаже все окна и задняя дверь были закрыты.
Удивляясь собственному нахальству, Дон поднялся по металлической лестнице. Ему казалось, он никуда и не уезжал – так живы были воспоминания. Чугунный пол балкона знакомо громыхал под ногами. Выудив из кармана зажигалку, он приблизился к одному из окон гостиной и щелкнул огоньком.
– Эй! Кто-нибудь есть дома? Я…
В темноте комнаты вскрикнула женщина; Дональд от неожиданности выронил зажигалку, и она загромыхала по полу. «Вот осел! Вот идиот! Я все-таки добился того, чего пытался избежать!»
В гостиной ничего не изменилось – те же темно-зеленые стены, то же венецианское зеркало в витиеватой золотой оправе над беломраморным камином. Даже все до одной подвески на люстре остались на местах. Покрытые белыми чехлами мягкие кресла напоминали в темноте застывшие привидения, однако комната явно не пустовала. Холден отчетливо различил фигуру Торли Марша и… девушки (слава богу, оказавшейся не Силией). И не Марго. Похоже, Торли и незнакомка стояли рядом друг с другом, но, заслышав голос Дональда, шарахнулись в разные углы комнаты. В доме воцарилась напряженная тишина, от которой звенело в ушах.
– Торли, это я, Дон Холден! – быстро заговорил майор. – Я жив и… Ты получил мою телеграмму?
Голос приятеля, обычно густой и зычный, сейчас дрожал:
– Кто?..
– Говорю же тебе, это я, Дон, – продолжал успокаивать друга Холден. – Произошла ошибка, и меня считали убитым! Ты получил мою телеграмму?
– Теле… – Мужчина хлопнул ладонью по карману пиджака, потом, прочистив горло, медленно и отчетливо, хотя все еще потрясенно, произнес: – Телеграмма…
– Это правда, Торли! – тихонько проговорила девушка. («Кто она такая?» Холден не мог различить ее лица, но голос, юный и нежный, расслышал хорошо.) – Ты действительно получил телеграмму! Тебе доставили ее как раз в тот момент, когда ты вышел встречать меня. Ты просто забыл распечатать ее и положил в карман.
– Дон?! – пробормотал Марш, неуверенной походкой направившись к балкону.
Холден наклонился и поднял зажигалку. Он проклинал себя за опрометчивость: надо же так обрадоваться встрече с другом, чтобы не сообразить, каким шоком может оказаться для Торли его внезапное появление. Но если приятель еще не читал телеграмму, выходит, Силия тоже ничего не знает?
Торли, в темном костюме, черно-белым пятном выплыл из темноты и на мгновение застыл в молчании. Он почти не изменился, только прибавил в весе, раздобрев телом, и стал круглее лицом, отчего его красивые черты казались мелковатыми. Лоб биржевого маклера теперь пересекали ровные горизонтальные морщины, зато в черных гладких волосах не проглядывало ни единой седой нити. Наконец Торли опомнился:
– Старина! Дружище! – Казалось, будто ледяная стена между ними наконец рухнула. В искреннем порыве обняв Дональда, приятель похлопал его по спине и начал сбивчиво и торопливо объяснять: – Видишь ли, твое появление так неожиданно… Ты должен понять… И потом, эти обстоятельства… После всего случившегося…
«После всего случившегося?» – эхом отдалось в мозгу Дона.
– Ну ладно. Как твои дела, дружище?
– У меня все замечательно, – отмахнулся Холден. – Но послушай, Силия…
– Ах да, Силия… – Марш запнулся и опустил глаза. – Силия… Ее сейчас здесь нет.
Сердце Дональда упало. Может, им и не суждено больше увидеться? Наверное, она теперь вместе с этим членом парламента, мистером Дереком Херст-Гором? Что ж, возможно, это и к лучшему.
Раздался щелчок выключателя, в комнате стало светло. Торли и Холден обернулись. Девушка стояла у небольшого столика возле софы, еще держа руку на кнопке настольной лампы с темно-желтым абажуром, и пыталась выглядеть невозмутимо уверенно.
Невысокой светловолосой девушке в синем платье и белой шляпке было лет девятнадцать, хотя из-за модной прически и макияжа она выглядела старше. Дону поначалу показалось, что он с ней незнаком. И все же это миловидное личико, эти сердитые голубые глаза и избалованный ротик вызывали у Холдена какие-то смутные ассоциации.