Он поднялся на второй этаж и осмотрел лестничную площадку. На ней было всего две двери, надо думать, что на четвертом этаже тоже. На всякий случай он поднялся туда и увидел, что там и правда две квартиры: пятнадцатая и шестнадцатая. Никаких надписей на квартирах не было, двери были совершенно одинаковые, железные, добротные и снабженные никелированными глазками.
Леня спустился вниз и между вторым и третьим этажом проделал некоторые манипуляции. Он надел очки с простыми стеклами и приклеил маленькие усики, которые координально меняли его внешность. Все эти вещи – очки, усики и многое другое – Маркиз всегда носил с собой, это входило в его ДНМ – дорожный набор мошенника.
Удовлетворенно оглядев себя в маленькое ручное зеркальце, Леня спустился вниз и внимательно осмотрел почтовые ящики. Подъезд, как уже говорилось, был снабжен железной дверью и кодовым замком, поэтому они были в сохранности. Прежде всего Леня исследовал ящики с номерами пятнадцать и шестнадцать. Номер пятнадцать был пуст, а в шестнадцатом белело письмо. Леня открыл ящик заколкой-невидимкой, которую тоже всегда носил с собой. Письмо было из Москвы. Адресатом был некий Фиш В. К. Маркиз повертел письмо в руках и сунул обратно. Он снова оглядел все ящики и наконец лицо его прояснилось: он нашел то, что искал – в одном из них лежал большой фирменный конверт, в которых ежемесячно всем абонентам сети Северо-Западный GSM высылается распечатка переговоров. Леня открыл этот ящик тем же способом и достал конверт. После этого он сделал вид крайне занятого человека и пошел наверх, раздумывая, не даст ли судьба ему какой-нибудь знак, не укажет ли поточнее, в какой квартире может прятаться Георгий Птичкин, ибо в том, что он где-то здесь, Маркиз не сомневался. Не стала бы Нина Евграфовна так осторожничать, если бы шла просто в гости! Нет, Леня сумел по-настоящему встревожить ее, даже напугать, и она срочно полетела к племяннику, чтобы предупредить.
Маркиз подходил уже к четвертому этажу, и тут судьба соизволила подать ему знак. Дверь пятнадцатой квартиры распахнулась, и на площадку вылетел очаровательный рыжий кокер-спаниель. За ним выскочила точно такая же рыжая и живая девчонка лет двенадцати. Леня успел услышать, что в квартире играет музыка и два голоса – женский и мужской, о чем-то громко переговариваются. Жизненный опыт подсказывал ему, что в квартире, где живут дети и собаки, прятаться очень неудобно. Девочка, к примеру, без всякой задней мысли может пожаловаться своей подружке, что ее выселили из комнаты, потому что там ночует знакомый родителей, да не просто ночует, а живет целый месяц. Или мать семейства сболтнет соседке, что устала бегать с сумками и носить продукты, потому что в доме теперь не один мужчина, а два, а как мужики едят – мы все знаем, только подавай!
Словом, пятнадцатая квартира отпадает.
– Девочка, – обратился Леня к рыжей хозяйке кокера, – не знаешь ли ты, где хозяева шестнадцатой квартиры? Вот у меня письмо Фиш В. К., заказное. – Он помахал конвертом так, чтобы девчонка не видела адреса.
– Вере Карловне? – оживилась девчонка. – Так ее нету уже два месяца, она в Германию к сыну уехала.
– А больше там никто не живет? Чтобы вместо нее расписался… – протянул Леня.
– Да нет, приходит кто-то цветы поливать. Но сейчас верно нету. Давайте, я распишусь! – предложила девчонка задорно.
– Тебе нельзя, ты еще маленькая. – Маркиз на всякий случай убрал конверт за спину.
– Ну и как хотите! – фыркнула девчонка. – Ой, Томка сбежал!
Действительно, рыжего разбойника уже и след простыл. Девчонка кубарем скатилась по лестнице, громко крича непослушному Томке, чтобы тот немедленно стоял на месте.
Маркиз услышал, как хлопнула железная дверь подъезда и осторожно подошел к дверям шестнадцатой квартиры. Оттуда не доносилось ни звука. Маркиз глубоко вздохнул и длинно позвонил в дверь.
Никто не отозвался. Тогда он снова нажал звонок. За дверью послышалось какое-то движение и голос Нины Евграфовны спросил:
– Кто там?
– Письмо заказное, Фиш Вере Карловне, – чужим голосом ответил Леня и встал так, чтобы его можно было разглядеть в глазок.
– Опустите в почтовый ящик! – прокричала старуха.
– Нельзя, ваша подпись требуется, – солидно объяснил Леня и добавил рассерженно: – Гражданочка, вы открывать будете или нет? Я, между прочим, на работе нахожусь, оплата сдельная – чем больше доставлю, тем больше получу.
Загремели замки, и едва дверь колыхнулась, Леня быстро проскользнул внутрь и захлопнул ее за собой.
– Здрассте! – жизнерадостно воскликнул он, сдернув с головы бейсболку. – А это я! Не ждали?
Нина Евграфовна охнула и рванулась из прихожей, но Маркиз ловко перехватил ее и прижал к себе, приговаривая:
– Тихо, тихо! Не нужно делать резких движений! Вы ставите меня в неловкое положение, как же я могу уважать вашу старость?
– Георгий, беги! – крикнула старуха, да так звонко, откуда только голос взялся.
– Георгий Андреевич! – громко сказал Леня. – Отзовитесь! Хватит прятаться за спину пожилой женщины, это, в конце концов, неприлично!
Его слова возымели действие, и на пороге комнаты появился Георгий Андреевич Птичкин собственной персоной. Был он достаточно худ и нездорово бледен, со светлыми редкими волосами. Глаза так сердито блестели, что видно было даже из-под очков. В руках у Птичкина ничего не было, а то Маркиз опасался, не явится ли тот в прихожую с пистолетом.
– Отпустите женщину! – отрывисто сказал Птичкин вместо приветствия. – Если вам нужен я, то слушаю вас.
Маркиз слегка ослабил хватку.
– Нина Евграфовна, дорогая, только не нужно кричать и делать резких движений, – обратился он к старухе.
Та буркнула что-то нелюбезно и отошла в сторону.
– Что вы хотите? – спросил Птичкин устало.
– Поговорить! – чарующе улыбнулся Маркиз. – Поговорить спокойно и обстоятельно. Я должен задать вам очень много вопросов и мечтаю получить на них правдивые ответы. Для начала предлагаю перейти в комнату, а то как бы соседи не услышали наш громкий разговор, – он укоризненно поглядел на Нину Евграфовну, – и не вызвали милицию. Вы ведь вовсе не хотите иметь дело с милицией, я правильно понял? – спросил он Птичкина. – Вы тихо, как мышка, сидели в чужой квартире, ведь хозяйка ее уехала и, подозреваю, не давала своего согласия на то, чтобы в ее квартире поселился посторонний человек, скрывающийся от правосудия, так ведь?
– Я скрываюсь не от милиции, – сказал Птичкин, – у милиции ко мне не может быть никаких претензий.
– Ой ли? – усомнился Маркиз. – Ну допустим. В таком случае, вы скрываетесь от собственной жены? Зачем же вы ходите к ней в квартиру и пугаете бедную женщину до икоты?
– Это она-то бедная женщина? – неожиданно вступила Нина Евграфовна, но племянник прервал ее и бросил Маркизу: