— Вот здорово. Большое спасибо.
Алекс почувствовал, что слишком вежлив. Пора показать этому человеку, на что он способен.
— Если честно, я не хочу здесь оставаться. Так что скажите, как добраться до города, и я следующим поездом поеду домой.
— В город нет дороги, — Гриф поднял руку, чтобы Алекс не перебивал. Алекс смотрел на его длинные костлявые пальцы и сверкавшие из-под оправы красные глаза. Доктор двигался так, как будто его разобрали по частям, а затем снова собрали, он одновременно казался стариком и молодым, и по какой-то причине не совсем походил на человека.
— Лыжный сезон закончился… теперь спуск слишком опасен. Есть один вертолёт, и он заберёт тебя отсюда только по моему приказу.
Рука опустилась.
— Алекс, ты здесь потому, что огорчил своих родителей. Тебя исключили из школы. У тебя были проблемы с полицией…
— Хрена с два! Я тут ни при чём! — запротестовал Алекс.
— Не перебивай доктора! — сказала миссис Стелленбош.
— Взгляни на себя, — продолжил он. — Послушай, как ты говоришь. Наша работа — превратить тебя в мальчика, которым родители смогут гордиться.
— Мне и так хорошо, — сказал Алекс.
— Это не имеет значения.
Гриф замолчал.
Алекс поёжился. Что-то не так с комнатой слишком большая, пустая и бесформенная.
— Что вы будете со мной делать? — спросил он.
— Сначала обойдёмся без уроков — ответила миссис Стелленбош. — Мы хотим, чтобы ты ассимилировался за пару недель.
— Как это?
— Ассимилировался. Приспособился… адаптировался… привык. — Она как будто читала словарь. — Сейчас в академии шесть мальчиков. Ты с ними познакомишься. Будете общаться, заниматься спортом, читать. Здесь хорошая библиотека. Скоро поймёшь, как мы работаем.
— Я хочу позвонить маме с папой, — сказал Алекс.
— Пользоваться телефоном запрещено, — отозвалась миссис Стелленбош. Она попыталась сочувственно улыбнуться, но с её лицом это было трудно.
— По нашим наблюдениям, из-за телефонного общения ученики сильнее скучают по дому. Но ты можешь, если хочешь, писать письма.
— Предпочитаю электронную почту, — ответил Алекс.
— Персональные компьютеры тоже запрещены.
Алекс пожал плечами и тихо ругнулся. Доктор Гриф его услышал.
— Не смей грубить помощнице директора! — рявкнул он, хотя голоса как будто не повысил.
— Алекс, миссис Стелленбош работает со мной уже двадцать шесть лет, а когда я познакомился с ней, она шесть лет подряд становилась Мисс Южная Африка.
Алекс посмотрел на её обезьянье лицо.
— В конкурсе красоты? — спросил он.
— В соревнованиях по тяжёлой атлетике.
Гриф отвернулся к камину:
— Покажите ему.
Миссис Стелленбош встала и подошла к камину. Взяла двумя руками кочергу. Какое-то мгновение, казалось, женщина собиралась с силами. Массивная металлическая кочерга, толщиной по меньшей мере в два сантиметра, медленно гнулась. Теперь она напоминала формой подкову. Алекс разинул рот от изумления. Миссис Стелленбош даже не вспотела. Она соединила концы кочерги и бросила её в камин. Та зазвенела, ударившись о камни.
— Мы поддерживаем здесь строгую дисциплину, — сказал доктор Гриф. — Отбой в десять часов, и ни минутой позже. Ругаться запрещается. Нельзя связываться с внешним миром без нашего разрешения. Даже не думай пытаться бежать. Полное, безоговорочное послушание. Наконец, — он наклонился к Алексу, — твои перемещения по территории школы ограничены.
Он сделал жест рукой, и только тут Алекс заметил вторую дверь в дальней стене комнаты.
— Это дверь в мои личные покои. В твоём распоряжении первый и второй этажи. Там спальни и классные комнаты. Доступ на третий и четвёртый этажи запрещён. В подвал тоже. Опять же, ради твоей безопасности.
— Боитесь, я упаду на лестнице? — спросил Алекс.
Доктор Гриф проигнорировал его вопрос.
— Можешь идти.
— Алекс, подожди за дверью, — сказала миссис Стелленбош. — За тобой придут.
Алекс встал.
— Мы сделаем из тебя такого мальчика, какой нужен твоим родителям, — проговорил доктор Гриф.
— Может быть, я им вообще не нужен.
— Об этом мы тоже подумаем.
Алекс вышел.
«Противный мальчишка… пару дней… раньше обычного… проект „Близнецы“… закрывается…»
Не будь дверь такой толстой, Алекс услышал бы больше. Выйдя из комнаты, он сразу приложил ухо к замочной скважине, надеясь узнать что-нибудь полезное для МИ-6. И точно, миссис Стелленбош и доктор Гриф бурно совещались, вот только слышал он мало, а понимал и того меньше.
Ему на плечо опустилась рука, и он развернулся. Алекс был зол на самого себя: так называемый шпион пойман подслушивающим у замочной скважины! Однако это был не охранник. Перед ним стоял круглолицый длинноволосый парень с тёмными глазами и бледной кожей. Одет в очень старую футболку, с символикой «Звёздных войн», рваные джинсы и бейсболку. Верно, недавно подрался и получил сполна. Синяк под глазом и ссадина на губе — верно, недавно подрался и получил сполна.
— Тебя пристрелят — если застанут тут, — сказал парень. По его враждебному взгляду Алекс понял, что он не из тех, кто станет доверять первому встречному.
— Меня зовут Джеймс Шпринтц. Мне велено показать тебе школу.
— Алекс Френд.
— И что же ты натворил, что тебя сослали в эту дыру? — спросил Джеймс, когда они зашагали по коридору.
— Меня исключили из Итона.
— Меня выгнали из школы в Дюссельдорфе, — вздохнул Джеймс. — Думал, что это самое замечательное из всего, что со мной происходило. Пока папа не отправил меня сюда.
— Чем занимается твой отец? — спросил Алекс.
— Он банкир. Играет на валютном рынке. Любит деньги, и их у него полно.
Джеймс говорил ровным, ничего не выражавшим голосом.
— Дитер Шпринтц? — вспомнил Алекс.
Пару лет назад тот попал на обложки всех английских газет. Человек ценой в сто миллионов долларов. Столько он заработал за сутки. Заодно обвалился курс английского фунта, и правительство едва не прекратило своё существование.
— Ага. Не проси фотографию, у меня её нет. Сюда.
Из холла с драконами и камином Джеймс повёл его в столовую — комнату с высокими потолками, с шестью столами и окном, через которое из кухни подавали еду. Потом они побывали в двух гостиных, игровой комнате и библиотеке. Академия напоминала Алексу дорогой отель на горнолыжном курорте — и не только своим расположением. Атмосфера школы как будто давила, здесь ты чувствовал, что отрезан от реального мира. Не слышно ни звука, жарко. И хотя все помещения были просторные, Алекс ощутил первые признаки клаустрофобии. Такой отель вряд ли пользовался бы популярностью. Гриф сказал, что здесь шесть мальчиков. А места — на шестьдесят. Пустота угнетала.