– Ты рехнулась? Он же чужой, и потом, он – вещественное доказательство.
– Доказательство чего? Какая разница, из-за чего произошло преступление. Есть жертва, есть убийца – для полиции достаточно, а ларец им вовсе ни к чему. Так что давай, снимай кофту.
– Это еще зачем?
– Ну не тащить же его у всех на виду? А с меня, как видишь, снимать нечего, иначе останусь голая. Снимай быстрее!
Я послушно стянула кофту, и Ритка заботливо укутала ларчик. К счастью, он оказался совсем легким и легко уместился у нее под мышкой.
– В дом лучше лишний раз не входить. Пошли вокруг дома! – скомандовала Ритка, и мы тихо покинули место происшествия, унося с собой ларец.
На мое предложение немедленно вызвать полицию Ритка резонно возразила, что торопиться не имеет смысла: те двое на лужайке никуда не убегут. Она настояла, чтобы мы вначале отнесли ларец домой и спрятали в надежном месте, и только потом отправилась звонить.
Пока ее не было, я не могла найти себе места от волнения. Кто мог убить такого опытного бандита, каким был Сергей?! И, главное, непонятно, как его убили! Смерть библиотекаря, конечно, ужасна, но хотя бы объяснима. Сергей, по-видимому, следил за нами, и именно он был тем человеком, который подслушивал под окнами наш разговор с месье Лепажем.
Выходит, Чухутин не просто так заинтересовался виллой Тонье. Он рассчитывал найти там что-то исключительное. И, возможно, ларец, преспокойно лежащий сейчас под кроватью, заботливо завернутый в мою кофту, и есть ключ к разгадке. Но что такого важного может быть в этом ларце? Не драгоценности – для этого он слишком легкий. Тогда что же? Что могло показаться Чухутину настолько важным, что он решился на убийство в чужой стране?
Мне не терпелось разрешить свои сомнения. Несколько раз я подходила к месту, где был спрятан ларец, с намерением открыть его, если ключ и в самом деле подойдет, но всякий раз останавливалась. Нет, я должна была дождаться Ритку.
Наконец она появилась, довольно потирая руки.
– Порядок, полиция, наверное, уже на месте, – объявила она.
– Тебя никто не видел?
– Никто, если не считать забавного толстяка, который крутился возле телефонной будки. Но он не опасен. Скорее всего просто любитель молоденьких девочек…
Упоминание о случайном свидетеле мне не понравилось, но я поспешила себя успокоить: Ритка знает, что делает, и если она сочла его неопасным, то, стало быть, так оно и есть.
– Ну, где наши сокровища? – возбужденно воскликнула подруга.
– Не думаю, что они там находятся, – на всякий случай предупредила я, доставая ларец из-под кровати.
– Но что-нибудь ценное там наверняка есть, – не согласилась Ритка. – Иначе зачем бы его закопали в землю?
Ну что ж, возможно, она и права…
Замочек поддался не сразу, но после того как Ритка залила его растительным маслом, которое выпросила у мадам Габриэлы, попутно сочинив что-то про невероятно эффективную маску для лица, он наконец-то открылся. Мы с подругой переглянулись, не решаясь заглянуть внутрь.
– Давай, – подбодрила меня Ритка. – Предоставляю тебе честь первооткрывательницы.
Я откинула крышку, и мы увидели старую полуистлевшую ткань, в которую было завернуто содержимое ларца. Ритка не утерпела и, брезгливо морщась, принялась быстро разматывать тряпку. Ее разочарованный вздох подтвердил мои предположения: в ларце хранились бумаги. У Ритки еще теплилась надежда, что это только маскировка и у ларчика имеется второе дно, но после тщательного осмотра мы убедились: бумаги – его единственное содержимое.
– И из-за этого отправили на тот свет бедного библиотекаря? – возмущенно вопила Ритка, потрясая в воздухе плотно свернутым в трубочку свитком.
Я отобрала у нее бумаги, опасаясь, что она их просто разорвет.
– Надо посмотреть, что это за бумаги. Вдруг это план? – сказала я, чтобы немного утешить подругу, сама ни минуты не веря в подобную возможность.
– Как же! Наверняка какие-нибудь душещипательные вирши, которые пылкий поклонник посвятил этой красотке на портрете и ключик вручил, мол, захочешь прочесть о моей любви – бог тебе в помощь и лопата в руки.
– Не кощунствуй! – упрекнула я и осторожно развернула пергамент.
Нет, любовных стихов там не было. А было нечто совершенно невероятное: несколько страниц, исписанных красивым почерком. Текст был явно на латинском, в котором мы обе ничего не смыслили.
В дверь осторожно постучали. Ритка крикнула: «Входите!» так быстро, что я не успела убрать рукопись со стола. Дверь приоткрылась, и в нее протиснулся Марк. Выражение лица у него было виноватым, глаза с немым обожанием смотрели на Ритку.
– А, это ты, – разочарованно протянула она.
Марк уловил интонацию, и его лицо сморщилось, как от боли.
– Мадемуазель Рита, вы не забыли о своем обещании? – робко напомнил он.
– О каком еще обещании? И запомни: меня зовут Рита. Просто Рита без всяких этих мамзелей, ясно?
– Да, ма… Рита. – Марк покраснел, мне стало его жалко.
– Что ты ему обещала? – спросила я.
– Портрет он мой хотел нарисовать. Договорились на сегодня позировать. Кто же знал, что все так выйдет? Может, прогнать его? – спросила она по-русски.
– Оставь. Пожалей ребенка.
– Тоже мне ребенок. Всего на год младше меня. Ладно, пусть подождет. Сначала – рукопись. А кстати, ну-ка, Марк, иди сюда! – позвала она парня.
Марк подошел поближе.
– Посмотри-ка сюда, – приказала Ритка, указывая на рукопись. – Ты мне вчера лепетал что-то насчет того, что учишься в университете. Если не соврал – сможешь определить, что это такое.
Марк мельком взглянул на листы пергамента и сказал, даже не притрагиваясь к ним:
– Это страницы из Евангелия. Очень редкий экземпляр. Не позднее тринадцатого века. Удивительной сохранности.
Он вопросительно посмотрел на нас. Я догадалась, что он хотел спросить, откуда у нас бумаги, имеющие музейную ценность, но так и не решился задать этот вопрос. Его деликатность вызвала мое уважение. И чего Ритку все время тянет на каких-то сволочных типов? Вот Марк, другое дело, а ей хоть бы что!
– Ну это ж надо так лопухнуться! – тем временем причитала Ритка. – Знай я, что в этом ящике, сама лично доставила бы его Чухутину! Ему давно пора грехи замаливать!
– Подожди ты расстраиваться, – покачала я головой. – Тут что-то не так. Подумай, зачем закапывать в землю библейские тексты и почему ключ оказался в медальоне с изображением девушки?
– Да мало ли на свете чудаков? Какая разница, зачем, если нам от этого никакой пользы?
– Разница есть, – настаивала я. – В библиях я не разбираюсь, равно как и в латыни, но вот с ларцем явная нестыковка – он вовсе не тринадцатого века, его изготовили гораздо позднее.