Подойдя к окну, Влад сорвал штору и тщательно укрыл ею свою подругу. Затем, машинально расправив складки, медленно отошел к стене и устало опустился на пол. Влад чувствовал себя потерянным и беспомощным, как ребенок, забытый родителями на вокзале в чужом городе.
«Что же теперь делать? — мучительно думал он, обхватив голову большими ладонями. — Что же теперь делать?»
И вдруг он понял — что. Вернее — вспомнил.
Кольцо!
Влад открыл глаза и уставился перед собой.
— Кольцо! — взволнованно проговорил он вслух.
Он принялся судорожно рыскать по карманам, пока не наткнулся на коробочку из красного бархата, лежавшую во внутреннем кармане пиджака. Крышка с легким щелчком открылась, и бриллиант засверкал, преломляя свет ламп.
Несколько секунд Влад смотрел на кольцо, затем перевел взгляд на стол. Ева по-прежнему была накрыта шторой, но ее правая рука свесилась со стола, и хрупкие бледные пальцы казались сделанными из белого стекла.
Влад поднялся с пола и, пошатываясь, двинулся к столу. Сердце его сжалось от любви и тоски. Дрожащими пальцами достал он из коробочки кольцо с бриллиантом и надел его на палец Еве.
— Навсегда… — беззвучно прошептали его губы. — Вместе…
За окном сверкнула ослепительная молния. Лампы дневного света на потолке замигали. Раздался негромкий хлопок, и все лампы, кроме одной, потухли. Комната погрузилась в полумрак, освещаемый тусклым, синеватым светом единственной уцелевшей лампы.
Влад взял холодную руку Евы и прижал ее к своим губам. Рука эта казалась сделанной из мрамора.
— Прости, что не сделал этого раньше, — пробормотал он.
Затем опустил руку на стол и прикрыл ее краем шторы. Пора было уходить. Влад выпрямился и хотел повернуться к двери, как вдруг услышал рычание.
У стены стоял здоровенный черный пес. Вместо того чтобы испугаться, Влад, совершенно неожиданно для себя, обрадовался его появлению. Рука сама легла на рукоять ножа, кровь забурлила. Владу хотелось убивать. Этот пес — откуда бы он ни взялся — был живым олицетворением беды. И Влад был полон решимости разделаться с тварью.
Пес стоял у стены, пригнув голову и глядя на Влада исподлобья. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом.
— Ну, давай… — тихо проговорил Влад, глядя псу в глаза и доставая нож. — Давай, скотина… Нападай!
И пес напал. Влад взмахнул тесаком — он вложил в удар всю силу, всю ненависть и всю свою злобу. Лезвие полоснуло пса по шее. А в следующую секунду пес сбил Влада с ног, и они оба повалились на пол.
Падая, Влад выронил нож. На лицо ему полилась теплая собачья кровь, в нос ударил отвратительный запах псины. Влад приготовился к борьбе, но пес дернулся и обмяк.
— Падаль, — хрипло проговорил Влад и сбросил с себя тяжелое мохнатое тело.
Он оперся рукой об пол, чтобы встать, но ладонь скользнула по испачканному кровью полу, и Влад, потеряв равновесие, снова повалился на спину. В этот момент незнакомый мужской голос громко произнес:
— Ты убил мою собаку!
Влад вздрогнул, поднял взгляд и увидел высокого молодого мужчину, одетого в длинный прорезиненный рыбацкий плащ. В руке у незнакомца был его нож-тесак.
Влад посмотрел на тесак, перевел взгляд на лицо незнакомца, бледное, искаженное судорогой, качнул головой и хрипло пробормотал:
— Нет…
— Эта могила будет твоей, — сказал незнакомец бесстрастно.
Тесак со свистом рассек воздух, и свет навсегда померк у Влада в глазах.
1
Красивее всего море выглядит ночью. Волны серебрятся и переливаются в свете луны, шумят, накатывают на берег, вылизывают его своим белым пенистым языком. Ночью можно выйти из маяка, не опасаясь, что тебя кто-то увидит.
Жизнь одиночки совсем не сложна. Жить с людьми намного сложнее. Лавр жил один и ничуть этим не смущался.
Еда его не волновала. Припасов много. Отец регулярно и щедро снабжал Лавра мясными консервами, макаронами и крупами. Предполагалось, что Лавр (что за идиотское имя?) все это будет готовить. Жарить, варить, парить. Но Лавр не видел смысла в том, чтобы возиться с кастрюлями и сковородками. Гораздо проще вскрыть ножом банку тушенки и есть холодное, жирное мясо руками. Половину — себе, половину — псу. Все поровну, все честно.
Потом можно запустить руку в пакет с крупой, взять горсть и отправить ее в рот. Крупа хрустела на зубах, и Лавру нравился этот хруст.
Отец, конечно, был глуп. Он не хотел ничего понимать. Он был так же глуп, как и тот бедолага, которого Лавр зарыл в землю.
А ведь все очень просто. Если ты не хочешь, чтобы тебя убили, уезжай. Оставь это место в покое. Кладбище должно принадлежать мертвым. А если не уважаешь их память, то заслуживаешь смерти.
Нет, конечно же, Мария никогда ему этого не говорила. Но о таких вещах обычно не болтают. Это нужно понять самому. Понять и осознать. Он сумел не сразу.
Лунная ночь будоражила Лавра, заставляла сердце сжиматься от тоски и биться быстрее. В такую ночь он увидел ее впервые. Местные говорили, что она появляется на берегу только перед бурей. Но тот вечер был тих, и бурю ничто не предвещало.
Она просто стояла на берегу со светильником в руке и вглядывалась в море.
Поначалу Лавр не поверил своим глазам. Она выглядела совсем как живая. Конечно, он знал, что она — призрак. Но его это не испугало. Бояться нужно живых. Это они заперли его на пять лет в вонючую камеру. Они лишили его ветра и моря. И не его вина, что ему пришлось убить — ради того, чтобы снова оказаться на свободе.
Первую ночь он смотрел на нее издалека. Рядом тихо поскуливал Рекс, большой черный пес, которого он подобрал в порту. Вряд ли пес ее видел. Но, конечно же, чуял.
В ту ночь она даже не взглянула на него. Да ему это было и не нужно. В следующую ночь она повернула голову и посмотрела в сторону маяка. Тогда он вышел из своего укрытия и осторожно двинулся к ней.
По мере того как Лавр приближался, она делалась все более зыбкой и нереальной. А когда между ними оставалось всего несколько шагов, исчезла.
С тех пор он больше не делал попыток подойти к ней вплотную.
Постепенно Лавр начал понимать ее боль. Она смотрела на отель, и в глазах у нее была тоска. Страшная черная тоска. Он долго не мог понять, чего она хочет. Но в конце концов понял. В сущности, это было не сложно.
Кости. Все дело в костях. В зарытых в землю мертвецах, отдавших свои жизни за то, чтобы эти могли набивать себе рты бужениной и устрицами. Чтобы они могли лакать вино и коньяк, а после — плясать на могилах и устраивать пикники на груде старых костей.
И тогда Лавр решил помочь Марии.