Фриц принёс портвейн и пиво, и доктор, откинувшись в кресле и держа стакан с портвейном в руке, любовался игрой света в его тёмно-рубиновой глубине. Он вдруг вскинул голову, кивнул в знак согласия с последними словами Вулфа и снова предался созерцанию вина в стакане. Вулф налил себе пива, подождал, пока осядет пена, и залпом выпил его. Я помнил, что где-то в карманах у него должен был находиться платок, но, увы, такое по его рассеянности случалось не всегда. Поэтому я поспешил вынуть из ящика стола запасной платок и протянул его хозяину. На такой случай у меня всегда припасены чистые носовые платки.
— Прошлое ничего мне не подсказывает, — наконец промолвил Брэдфорд. — Я удивлён и в некотором роде озадачен этим. С другой стороны, мне понятно, почему я так легко поверил, что миссис Барстоу может быть… ответственной, вернее, не может… В моём подсознании отложилось, и я поверил, что никто другой не мог этого сделать. Теперь я всё больше понимаю, каким необыкновенным человеком был Пит Барстоу. Мальчишкой он был несколько несобранным, но став мужчиной, он всегда решительно отстаивал то, во что верил. Я не мог представить, что кто-то, мужчина или женщина, желал бы причинить ему зло. Таких просто нет.
— Кроме неё?
— Нет, даже она. Она стреляла в него с расстояния десяти шагов. Пуля пролетела мимо…
— Что ж, — вздохнул Вулф и выпил ещё один стакан пива. — Боюсь, мне не за что благодарить вас, доктор.
— Видимо, вы правы, — вынужден был согласиться тот. — Поверьте, я бы с радостью помог вам, если бы это было возможно. Вы не представляете, что творится у меня внутри. Теперь, когда я знаю, что Эллен вне подозрений, я совсем не осуждаю её за назначение вознаграждения. Более того, я увеличил бы сумму. Что это? Жажда отомстить за Пита? Как вы считаете? Я уверен, случись такое со мной, он тоже чувствовал бы себя так же.
С моей точки зрения, вечер был потерян впустую. В последние десять минут я даже задремал и почти не слышал, о чём шла беседа. Я решил, что теперь Вулфу придётся пустить в ход всё своё чутьё, чтобы раскрыть убийство, совершённое не иначе как призраком. Если всё не так, как он вычислил, то каким образом в теле Барстоу оказалась отравленная игла? Никто не хотел его смерти.
Вечер хоть и пропал, но под конец принёс мне некоторое удовлетворение. Брэдфорд, встав с кресла, направился к Вулфу, чтобы откланяться. Я заметил, что старикан несколько мнётся.
— Есть ещё один момент, который я хотел бы пояснить, мистер Вулф, — произнёс он. — Я… в некотором роде должен принести свои извинения за то, что неудачно высказался в присутствии вашего помощника. Крайне неумное и неуместное высказывание по поводу выкапывания скандалов из могил…
— Ничего не понимаю. Какие извинения? — На лице шефа возникло выражение искреннего удивления. — Собственно, при чём здесь я?
Единственным спасением для бедняги Брэдфорда было бегство. И он этим незамедлительно воспользовался.
Проводив достопочтенного старого джентльмена и закрыв дверь на засов, я, прежде чем вернуться в кабинет, зашёл в кухню за своим стаканом молока. На ходу я заметил Фрицу, что, поскольку он сегодня здорово опустошил запасы отличного портвейна, он может закрывать свою лавочку.
Вулф сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Я сел и стал небольшими глотками попивать молоко. Покончив с этим занятием и не зная, что делать дальше, я вдруг неожиданно для себя самого произнёс целую речь.
— Итак, леди и джентльмены, — начал я, — суть вопроса в том, что нет никакого, чёрт побери, смысла тратить гений, цена которому миллион долларов, на то, чтобы нюхом учуять такое явление, как отравленная игла в теле человека, игла, которой там, как выяснилось, не должно было быть, ибо на то не было никаких оснований. Однако можно поставить вопрос иначе: если что-то попадает туда, куда ему не следовало попадать, то что получается в таком случае? Если, скажем, сумка с клюшками находилась в доме Барстоу целые сутки до того, как произошло убийство, не следует ли из этого, что, возможно, у кого-то из слуг фантазия куда более буйная, чем у хозяйки дома, миссис Барстоу? Разумеется, нельзя также игнорировать и мнение мисс Сары Барстоу, что подобное невозможно, и моё возражение, что такое нежелательно. Господи, до чего не хочется опрашивать прислугу! Но ничего не поделаешь, завтра с утра еду в поместье Барстоу и приступаю к опросу горничных. Ибо, похоже, дело обстоит так: или прощай пятьдесят тысяч долларов, или допрос на кухне. Иного не дано. Выходит, мы вернулись туда, откуда начали. — Я остановился.
— Продолжай, Арчи, — сказал Вулф, не открывая глаз.
— Не могу, противно. Знаете, что я вам скажу? Мы потерпели поражение. Тот, кто всадил в Барстоу отравленную иглу, умнее нас. Мы ещё пару дней будем водить всех за нос, допрашивая прислугу, занимаясь поисками того, кто поместил объявление в газете, и тому подобной чепухой, но то, что мы потерпели фиаско, так же бесспорно, как то, что вы доверху полны пивом.
Вулф открыл глаза.
— Я собираюсь теперь пить не более пяти кварт в день. Двенадцать бутылок. В бутылке менее пинты. А сейчас я иду спать. — Он начал свои обычные приготовления, чтобы подняться с кресла, и наконец поднялся. — Кстати, Арчи, ты мог бы завтра встать пораньше? Надо попасть в гольф-клуб до того, как мальчишки выйдут на поле со своими корешами. Кажется, это единственный удачный эпитет из сленга, который ты мне принёс за последнее время. Может, тебе удастся прихватить и тех двух, что в это время находятся в школе. Было бы отлично, если бы все четверо были завтра у меня в одиннадцать утра. Предупреди Фрица, что у нас будут гости. Что едят мальчишки этого возраста?
— О, всё подряд, что дадут.
— Скажи об этом Фрицу.
Как только я убедился, что он благополучно втиснулся в лифт, я поднялся по лестнице к себе, поставил будильник на шесть утра и лёг спать.
Утром, ведя машину по шоссе Парквей на север, я не встречал утреннюю зарю песней. Я всегда рад, когда у меня есть дело, но на этот раз оно доброго слова не стоило. Мне не следует напоминать о том, что Ниро Вулф — чудо природы, но свидание с мальчишками — явный удар мимо лузы. Более чем когда-либо я теперь понимал, что мы зашли в тупик, раз Вулф не смог придумать ничего лучшего.
Но тут ход моих мыслей прервал полицейский. Шоссе, ведущее на север, в этот ранний час обычно безлюдно, и я набрал скорость свыше пятидесяти миль в час. И тут же меня засёк ковбой на мотоцикле. Я подрулил к краю шоссе. Полицейский потребовал права, я послушно предъявил их. Полицейский полез в карман за штрафными квитанциями.
— Я понимаю, что превысил скорость, — деловито заговорил я. — Наверное, вам совсем не интересно знать причину, но я тороплюсь в Уайт-Плейнс на встречу с окружным прокурором, мистером Андерсоном. Важная информация по делу Барстоу, вы, должно быть, слышали. Прокурор ждёт…
Полицейский приготовил карандаш.
— Ваше удостоверение?
Я протянул ему свою визитную карточку.
— Я частный сыщик. Мой шеф, Ниро Вулф, начал всю эту заварушку.