Принц полусидел-полулежал в огромном мягком кресле, поставленном между столом и камином. Его глаза были закрыты, а грудь мерно вздымалась, так что можно было подумать, что он спит.
Но молодой де Майд, его секретарь, сразу заметил две небольшие морщины, пересекавшие высокий белый лоб принца, и, конечно, понял, что его хозяин занят глубокими размышлениями о чем-то весьма важном.
Неожиданно принц открыл глаза, сел прямо, потом встал с коротким смешком - де Майд догадался, что решение найдено. Принц покинул комнату, прошел по коридору в дальний его конец, повернул налево и поднялся на один пролет лестницы. В верхнем коридоре он остановился перед дверью посередине его и решительно постучал. Голос ответил:
- Войдите.
Принц вошел.
При его появлении генерал Нирзанн вскочил с кресла, в котором сидел возле окна, и низко поклонился.
- О, ваше высочество, какая честь!
- Обычно вы ее достойны, - сухо заметил принц, - как, например, вчера вечером.
Генерал почти обиженно запротестовал:
- Решение оставалось за вами, ваше высочество.
- Знаю, но вы уже решили за меня.
- Разве это возможно? Умоляю ваше высочество о прощении; я только предложил.
- Да, и в результате обижен бедный старый Дюшесне, которого вы ненавидите, но который тем не менее любит меня, как и вы.
Лицо маленького генерала покраснело от негодования.
- Вы должны простить меня, ваше высочество, - вскричал он, - но эта свинья Дюшесне никогда...
Принц прервал его:
- Хватит, Нирзанн. Кроме того, именно вы виноваты в том, что я действительно поверил в правоту молодого Науманна. Впрочем, я пришел обсуждать не это; про это давайте забудем.
Генерал Нирзанн продолжал стоять, пока принц не подошел к креслу и не сел. Потом генерал занял свое кресло и стал ждать, храня уважительное молчание. Наконец принц довольно резко заговорил:
- Некоторое время назад, Нирзанн, вы представили мне мадемуазель Солини, о которой сообщили, что она ваша родственница.
Генерал бросил на него быстрый взгляд:
- Да, ваше высочество.
- Она приехала, по вашим словам, из России. Сама она мне сказала, что выбрала Маризи на этот сезон по вашей рекомендации. Некоторые факты позволили мне поверить, что эти рекомендации были даны из соображений... ну, скажем так, моего блага.
- Но это... вы, ваше высочество, знаете... - Генерал смущенно замолк.
- Я не собираюсь осуждать вас за это, - с улыбкой остановил его принц. - На самом деле я вам благодарен, я перед вами в неоплатном долгу. Мадемуазель Солини интересует меня.
- Я этим не удивлен, - ответил генерал Нирзанн, который сразу воспрянул духом, услышав слова благодарности.
Проигнорировав это несколько дерзкое замечание, принц продолжал:
- Да, я признаюсь, она меня заинтересовала. - Он на мгновение остановился, потом неожиданно спросил: - Она действительно ваша родственница?
Но генерал, ожидавший подобного вопроса, ответил сразу:
- Будьте уверены, ваше высочество. Почему вы спрашиваете об этом? Если вы сомневаетесь во мне...
- Нет, я не сомневаюсь в вас - я просто собираю информацию. Значит, она ваша родственница?
- Да.
- Из...
- Из Варшавы.
- Она русская?
- Да. По отцу. Ее мать - немка, с этой стороны мы и связаны родством.
- Понятно. Значит, ее имение находится под Варшавой?
На лице генерала снова проступило смущение. Он явно был в нерешительности, но, помолчав, дерзнул наконец сказать правду:
- Должно быть, ваше высочество, если оно у нее вообще есть.
- А? - Принц поднял брови. - Но я думал, что есть.
Эта маленькая история об ее несметных богатствах - плод вашего воображения?
Тон принца был дружелюбным, и, отвечая, генерал позволил себе ухмыльнуться:
- Да, ваше высочество. Для... можно так сказать...
Для того, чтобы заинтриговать Маризи. Иначе ее проигнорировали бы.
- Вполне справедливо. Я аплодирую вашей проницательности. Она не благородного происхождения?
- Нет.
После этого ответа принц слегка нахмурился и подошел к окну, где оставался несколько минут, глядя вниз, на улицу. Генерал хранил молчание, отлично зная, что творится в голове принца, и очень удовлетворенный своим знанием. Внезапно принц повернулся к нему:
- Повторяю, Нирзанн, она меня интересует.
- И я повторяю, ваше высочество, что это совсем не удивительно, отозвался генерал.
- Но она - ваша родственница?
- Дальняя.
- Значит, вы думаете...
- Я думаю совершенно так же, как вы, ваше высочество.
- А мадемуазель Солини?
- Не могу ответить за нее. Вы, без сомнения, уже заметили, что она живет собственным умом.
- Когда вы думаете ее увидеть?
- Не знаю. Может быть, вечером.
- Сможете увидеться с ней сегодня вечером?
- Да, ваше высочество.
- Наедине?
- Конечно.
- И спросите у нее...
- Все, что угодно вашему высочеству.
- Значит, так и сделайте. Мне нет нужды говорить вам, о чем я хотел сказать. Только попросил бы вас соблюдать как можно большую деликатность. И если ваша миссия будет иметь успех, то я знаю, как распорядиться свободным Крестом Бата.
Генерал опустился на одно колено, лицо его побледнело от радости.
- Ваше высочество... я потрясен... это всегда было моей мечтой...
- Я знаю, - улыбнулся принц. - Сделайте это, Нирзанн. Заслужите, и орден ваш.
И, добавив, что надеется в три часа, как обычно, отправиться с генералом на прогулку, принц удалился.
Этой беседой и объясняется тот факт, что, когда около восьми часов того же вечера генерал позвонил в дверь дома номер 341 на Аллее, лицо его выражало и сомнения и решительность.
Весь день он сгорал от нетерпения в ожидании этого часа; теперь же, когда час настал, он обнаружил, что не знает, как повести разговор. На какой-то миг ему пришла в голову мысль, что все должно просто и легко уладиться, но в следующий момент он вспомнил про амбиции Алины, касающиеся и ее самой, и Виви, и надежда на успех показалась слабой.
Он и в самом деле выбрал неудачное время для своего стратегического нападения на цитадель красавицы.