Пористая кожа лица, мертвенно-бледная, туго обтягивающая кости. Волосы, редкие и практически полностью выпавшие. Сейчас, без туго намотанного платка на голове это было хорошо заметно. Белесые бельма глаз, которые сейчас видели все, следя за каждым движением Куминова. Темная полоса губ, приоткрытых, показывающих острые кончики зубов, слишком сильно торчащих между ними. На мгновение мелькнул черный язык, облизываясь. В это время за спиной Куминова застонала Саша. «Дочка», или кто она там была, наклонилась в их сторону, чуть качнувшись вперед.
Пальцы Куминова наконец нашарили то, что искали. Слабость, накатившая с такой недюжинной силой, понемногу отпускала. Подушечки большого и указательного пальцев почувствовали ребристую крышку картонного цилиндра. Рука выстрелила вперед, направляя ракетницу в сторону непонятной скотины. Вторая быстро схватила за шнур.
Тварь зашипела и прыгнула вперед, выставив перед собой худые и длинные руки, заканчивающиеся поблескивающими остриями ненормально вытянувшихся ногтей.
Куминов дернул за шнур, направив ракетницу прямо в оскал морды. Успел за мгновение до того, как «дочка» смогла бы дотянуться до него. Комнату окрасило алым пламенем, стрельнуло искрами. Тварь дико заорала, схватившись руками за голову. На Куминова брызнуло горячим. Темная фигура выгнулась и упала, с костяным звуком стукнувшись о доски. Ракета, прошедшая через голову насквозь, воткнулась в стену напротив, продолжая гореть.
Со звоном вылетело окно сбоку, в него просунулся ствол МП, дергаясь из стороны в сторону. За стенкой хлюпанье и чавканье прекратилось. Вместо него мелко-мелко застучало по полу, и тут же застрекотала короткая очередь. В ответ по ушам ударило волной высокого крика, заставившего Куминова зажать уши руками. С грохотом ударила по стене дверь, ведущая в сени. Еще одна темная фигура одним прыжком оказалась за столом, пригнувшись к полу. МП в окне коротко рявкнул, пули со стуком вошли в бревна стены, не попав в фигуру. Стрельба замолкла, разведчик догадался, что может попасть в не пришедшего в себя, либо уже мертвого Воронкова. А Куминов неожиданно понял, что сейчас тот, кто прятался за сержантом, пойдет на него.
Ракета зашипела, выбросив последний сноп красных брызг. Комнату заволокло дымом, вдобавок к тому, что вошел вместе с пулями из окна. Остро пахло сгоревшим порохом и кровью. Тварь под столом громко клацнула зубами, зашуршала, сдвигаясь по полу в сторону капитана. Снаружи с грохотом пытались выбить дверь. Окна в доме были слишком маленькими, чтобы пропустить человека. За стеной вой коротко прервался еще одной очередью, прогремевшей теперь уже изнутри. Существо под столом показалось чуть больше, ползком пробираясь к капитану, пытающемуся найти хотя бы что-то в качестве оружия.
Сзади в ладонь Куминова ткнулась холодная рукоять автомата. Саша!!! Тварь зашипела и, низко припав к полу, быстро-быстро перебирая руками и ногами, бросилась к ним. Но Николай успел первым, выбрав пальцем спуск. Автомат ожил в руках, выплевывая вперед пули. И еще у разведчика уже хватило сил встать и двинуться к тому, кто пытался его атаковать.
Выстрел-выстрел-выстрел… тварь взвыла, откинутая очередями в угол. Взвыла обреченно. Рядом сухо кашлянул пистолет пришедшего в себя Расула, помогая уничтожить непонятное существо. Куминов, шатаясь, дошел до угла, где хрипя и суча ногами, умирало нечто. Приставил ствол к голове и выстрелил еще раз. Вспышки автомата успели осветить перекошенное и странно поменявшееся лицо «хозяина», прежде чем пули калибра семь шестьдесят два разнесли голову.
Он сидел за столом, крепко схватившись за него руками. Хрусталев, Шабанов и Сафин уже вытащили три тела на улицу. Старлей, ругаясь, залез в маленькую кладовку в «предбаннике», гремел там чем-то. Потом заглянул в дом:
– Командир, ты как?
– Нормально уже, Вован. Ты чего там?
– Нашел канистру с бензином. Хочу сжечь этих, а то мало ли…
– На всякий случай, что ли?
– Ну да.
– Проверь по карманам сначала, что у них там есть, слышишь?
– Хорошо. – Хрусталь кивнул и вышел на улицу.
– Лейтенант! – Саша встрепенулась и тоже выбежала. – Стойте!
Куминов проводил ее взглядом, тяжело встал и пошел в соседнюю комнату. Голова гудела, идти все еще было сложно. Он остановился, когда понял, что может вступить прямо в лужу крови, натекшую по полу. Ту самую, что в темноте Куминов принял за покрывало. Постоял, внутренне готовясь к тому, что увидит, и вошел, пригнувшись под низкой притолокой.
Давешняя керосинка стояла на большом деревянном сундуке, украшенном цветастым аляповатым узором. Там же сидел Воронков, тупо глядя на тело Силаева, лежащее у порожка. Куминов присел на корточки, переворачивая своего бойца, лежавшего лицом вниз. Сглотнул слюну, почувствовав, как внутри снова все сжалось, ухнув ледяным комом вниз. В комнате еще сильнее пахло кровью и чьей-то блевотиной. Он посмотрел на Эйхвальда, вытирающего лицо белым, не совсем чистым полотенцем, и понял, что сам еле сдержался.
У Силаева было полностью вырвано горло. В поблескивающей дырке можно было различить грани позвоночного столба. Вся передняя часть гимнастерки была черной от уже запекшейся крови. Здесь все сделала «жена» хозяина, именно ее вытащили из дома в последнюю очередь. И еще она успела добраться до Камиля, правда, дело свое не закончила. Сейчас радиста, отошедшего от непонятного паралича, охватившего всех, кто спал, бинтовал Расул. Джанкоев, которому острые зубы разодрали предплечье, когда он пытался отпихнуть голову чудовища, молча качался из стороны в сторону и всхлипывал. Жалобно, совсем как маленький ребенок.
– Что же это было, командир? – Воронков, повернул к нему лицо. – Как…
– А я знаю, Леха? – Куминов почувствовал, как чуть ослабели ноги, и привалился к стене, съехав по ней на пол. – Хорошо, хоть живыми остались… те, кто остался.
– Я еще думал… – сержант покачал головой. – Как нам с ними утром-то поступить, если сразу не оприходовали, а тут вот…
– Да… – капитан сплюнул тягучую слюну. – Я тоже.
Эйхвальд взглянул на них безумными, абсолютно безумными глазами и торопливо пошел в сторону входной двери, придерживаясь за стену.
Куминов еще раз взглянул на тело совсем еще недавно живого бойца и пошел следом за лейтенантом. Накинул на плечи собственную куртку и, не глядя, схватил с пола тулуп для Эйхвальда, выскочившего в том, что было.
На улице заметно подморозило. Массивная фигура лейтенанта стояла у стены, согнувшись в три погибели и опершись на нее лбом и одной рукой. Его продолжало полоскать, сгибая в судорогах. Капитан накинул на широкие плечи тулуп, хлопнул ладонью.
– Жень, ты как?
– Херово, командир, – пробасил здоровяк, разгибаясь. – Не могу в себя прийти, ты уж прости.
– Нормально. – Куминов стукнул кулаком по стене. – Все нормально, тут не до того, чтобы оправдываться. Не торчи на улице, не дай бог, заболеешь. Давай, отдышись и назад, чаю там попей и проследи, чтобы в порядок привели все. До утра времени немного осталось, надо его разумно использовать. Сам ложись, поспи, скажи Воронкову, чтобы взял Расула и Герасима, и менял парней.