– Ты чего шастаешь? – перевел разговор Махмуд. – Тьма такая, что под ногами ничего не видно. Еще споткнешься, да и полетишь вниз. Не птица же…
– Я ногами сон прогоняю, – признался Саид. – Ничего, недолго осталось. Я потом опять подойду.
И зашагал прочь. Не успели стихнуть шаги, как глаза Махмуда вновь закрылись. Какая разница, открыты они или нет, если вокруг все равно сплошной мрак?
Показалось, будто где-то совсем рядом что-то брякнуло. По краешку сознания мелькнула мысль встать да посмотреть, что там такое, только мысль была из тех, которые не побуждают к каким-либо реальным действиям.
Приятная дрема неожиданно была прервана прикосновением ладони к лицу, а в следующий момент меж ребрами, прямо в сердце, вошла резкая боль. Захотелось вскрикнуть, но ладонь намертво перекрыла рот, а дальше стало уже все равно. Мертвецы – самый равнодушный народ на свете.
Силуэт человека скользнул мимо мертвеца в ту сторону, в которую перед тем ушел Саид. Бодрствующий часовой оказался прав. Осталось недолго, но не смены, а жизни.
– Все чисто, Командор, – послышался шепот на заполнившейся людьми стене.
– Хорошо. Открывайте ворота. Только осторожнее, – таким же шепотом отозвался тот, к кому обращались. – Действуем по плану.
Значительная часть людей исчезла во внутреннем дворе, устремившись к иным стенам и зданиям. Другие заняли позицию у ворот, и скоро тяжелые створки медленно сдвинулись с места.
Несколько раз уже по ту сторону, с таким расчетом чтобы видно было лишь с окрестных скал, вспыхнул фонарь. Спустя еще полчаса в крепость тихим шагом вступали солдаты. Они подгадали как раз вовремя, к занимающемуся на востоке рассвету…
Командор не собирался захватывать Керчь. Проскользнуть в темноте проливом, выйти на оперативный простор, а там пройтись вдоль незащищенных берегов. На большее не хватало сил. Не сухопутных, морских. Корабли в основном были никудышными, матросы – неопытными, и строить планы приходилось с учетом этих обстоятельств.
Состав десанта был решен еще ранее. Охотничья команда да сотня казаков, отобранных Лукой из числа самых умелых. Когда же практически все было готово и на три отобранных корабля погружены запасы, случилось неожиданное.
Без малого сотня бывших флибустьеров, горящих желанием вновь идти за своим Командором, представляла такую силу, что не использовать ее было просто грешно.
Три корабля превратились в небольшую эскадру, к охотничьей команде был присоединен весь полк, число казаков удвоилось, а весь план изменен в своей первоначальной части.
Несколько дней Командор, к проклятию непривычных солдат, держал корабли в море. Маневрировали, отрабатывали различные задачи, и мало кто знал, что на самом деле является целью похода.
Лишь когда Сорокин гарантированно объявил, что ближайшая ночь будет облачной, Командор посетил каждый из кораблей, кратко рассказал о цели похода, после чего приказал держать курс к Керченскому полуострову.
Операция прошла на редкость успешно. Командор еще ранней весной, в рваном халате и грязной чалме, на пару с Ахмедом излазил все окрестные тропы, наметил места высадки и изучил Ени-Кале. Тогда еще так, больше на всякий случай. Но раз он наступил…
Скрытная высадка, ночной марш-бросок, выдвижение на исходные… Командор был уверен в своих людях, а раз так, то никаких препятствий не существовало.
Гарнизон просто не ожидал нападения, поэтому нес службу спустя рукава. Случись все по правилам – подступ, осада, – и дело растянулось бы на месяцы. Причем результат угадать было бы трудно. А так бывшие флибустьеры вкупе с отборными охотниками Ширяева захватили стену, после чего судьба крепости была решена.
Настоящего сопротивления никто не оказал. Турки элементарно не успели ничего понять, как Ени-Кале была захвачена. Даже убитых практически не было. Если не считать часовых.
Асан-паша, бывший комендант бывшей турецкой крепости, только вздыхал да поминал то аллаха, то шайтана, а в завершение произнес магическое, все объясняющее слово:
– Кисмет.
Судьба.
– Вот именно, – согласился с ним Командор. – Не переживайте так. Вашей вины в случившемся нет. Просто мы пришли на эти берега и уже никогда не уйдем отсюда.
– Теперь мне конец, – сообщил Асан-паша, имея в виду ожидавшее его наказание.
– Необязательно. Вы можете просто не возвращаться в Стамбул. Зачем вам это? Россия велика, наш государь всячески привечает новых подданных, и уж поверьте, ему все равно, какому богу вы молитесь.
Насчет последнего Кабанов с Петром никогда не говорил. Однако элементарная логика подсказывала: решивший выйти к южным берегам самодержец просто обязан считаться с тем, что отныне в России будет не только православие. Любая империя по своему определению толерантно относится к национальностям и вероисповеданию своих подданных. Лишь бы те сохраняли верность ее императору. Так было с Византией, так неизбежно будет с Россией. И не только в этой истории, превращающейся в альтернативную, но и в той, что знал Кабанов. Иного пути у империи просто нет и быть не может.
С этими уверениями он оставил Асан-пашу подумать о своем будущем, как и о будущем здешнего края. Хотя последнее действительно предрешено и весь вопрос заключается в одном слове: когда? Хотелось бы побыстрее, а внутренний голос скептически нашептывает: «Не рановато ли?»
Войны на два фронта не выдержать, но хоть обеспечить более скорый и выгодный мир, продемонстрировав султану ту силу, которая в противном случае обрушится на него.
Сам по себе город был небольшим. Все подходы к нему перекрывались казаками. Местные жители покинуть его не могли. Сейчас они наверняка сидели в страхе да ждали начала грабежей и прочих прелестей захвата.
Но грабежи Кабанов запретил под страхом немедленной смерти. Мирные люди не должны страдать во время войны. Только тогда они могут стать достойными подданными твоей державы, а не пополнить ряды противников.
Что до добычи, то в крепости было захвачено много военного имущества: пушки, ружья, порох, ядра, свинец. Добавить к этому запасы продовольствия, а главное, деньги, которых тоже оказалось немало…
Как установили, в Ени-Кале как раз пришло долгожданное жалованье гарнизону, а сверх того, значительная часть средств предназначалась на всевозможные закупки. Сам Керченский полуостров представлял собой безжизненное из-за недостатка воды нагромождение скал, и все необходимое приходилось или доставлять морем, или везти из глубины Крыма.
И это туркам, которые находились практически на своей земле, если учесть вассальные отношения Крымского ханства и Османской империи. Командор представил, как будет выглядеть снабжение в российском варианте. Море, между прочим, зимой замерзает, делая доставку почти невозможной.
Сверх того, разочаровывала бухта. Практически открытая, не дающая укрытия кораблям.