Идущие впереди «драконы» поднимали тучи пыли – колонна шла грунтовкой, дабы не портить нормальных дорог. Но положение обязывает, и Бат послушно торчал в башенном люке, как полагается командиру. В перископ много не увидишь, а тут хоть обзор. Что пыль? Можно и перетерпеть.
Настроение было бодрым. Накануне Чачу собрал всех солдат роты и рассказал им о давних событиях: стычках с местными, страшном бунте, убийствах на улицах, прорыве небольшого отряда Гарду, уничтоженной деревне… Одно дело, официальная пропаганда, мало ли что там говорят, и другое – воспоминания человека, побывавшего свидетелем мятежа.
Знак «За доблесть в огне» придавал словам дополнительный вес. Не какой-то там штабной и не тыловик. Свой брат-гвардеец, прошедший долгий и нелегкий путь по землям противника, а затем два года воевавший на границе с постоянно вторгающимися бандами.
Кажется, его поняли. Большинство танкистов были в Гвардии людьми новыми, еще не обстрелянными. Лишь несколько человек участвовали в подавлении внутренних беспорядков, да пара капралов немного повоевала в здешних местах. В смысле – немного постреляли с большого расстояния. Это же не пехота, а против небольших групп танки применялись редко, так, для устрашения. Если не считать пребывания на опорных пунктах.
Ничего. Опыт – дело наживное. Подготовка у ребят неплоха, все же Гвардия, отборные части. Несколько боев – и бойцов станет не узнать. Лишь бы они не были очень тяжелыми. Хотелось победоносного шествия, а отнюдь не кровавого продирания через оборонительные рубежи.
Пока все шло благополучно. Границу миновали с ходу в безлюдном месте, благо таковых имелось в избытке. Кто-то в штабе не подвел, умело проложил маршрут так, что все близлежащие городки и деревни оставались в стороне. Не дело танково-штурмовой бригаде размениваться на мелочи. Ее задача – глубокий рейд, прорыв в тылы врага, а городки пусть занимает армейская пехота. Большого сопротивления там не встретишь, в крайнем случае хонтийцы выстрелят пару раз перед тем, как поднять вверх руки. Пусть хоть теперь, с опозданием, расплатятся за всю пролитую кровь.
И, конечно, хотелось поскорее закончить с войной да заняться поисками былых приятелей. Не могли же они раствориться вообще без следа. Живые ли, мертвые, но кто-то должен знать об их судьбе!
Пока шли без остановок и на хорошей скорости. Впереди – головной дозор, и с небольшим интервалом – танковые роты. Разведчикам не попадалось ничего подозрительного, эфир молчал, и первоначальное напряжение схлынуло. Стало казаться, что бригада просто перемещается на новое место внутри родной Метрополии. Так и земли Хонти долгое время считались родными, да и весьма спокойными.
Но – хорошо. Теперешними темпами всю провинцию проскочишь за десяток дней и даже не заметишь. Лишь бы снабженцы не подвели и не оставили без горючего.
Среди грохота и лязга первый взрыв был едва слышен. Чачу не сразу сумел осознать значение нового звука. Справа, не очень далеко, лес, слева – тоже. Видимость ограничена, танки впереди, танки сзади. Колонна растянулась, голову и хвост разделяет столько, что от одного до другого пешком – целое путешествие. Вдобавок армейская пехотная бригада движется где-то позади. Лепс явно желает забрать все почести себе, и плевать ему на уставы, наставления и здравый смысл.
В наушниках кто-то ругнулся, и сразу громыхнуло еще. Теперь – часто и грозно.
– Массаракш!
Взгляд направо, взгляд налево… Лес стоял густой, пока молчаливый. Если есть там засада, ее не видать. Рвется где-то впереди. Не разглядеть за колонной, а ожившая связь приносит лишь ругань да крики. Торчать в башне на виду у возможных врагов опасно, нырнуть бы внутрь, но так хоть какой-то шанс увидеть врага. И вообще, пехоту бы!
Танк резко застыл. Бат качнулся, навалился на люк, машинально ругнулся. Шедший впереди «дракон» тоже застыл, а вероятнее, встала вся головная часть колонны. В отдалении вдруг вспучилось, огонь и дым рванули в стороны, что-то мелькнуло. Кому как, а Бату пояснения не требовались: у кого-то сдетонировал боекомплект. Никаких шансов на спасение. Вспышка, и всё.
Башня стала проворачиваться влево. Пушка дрогнула в поисках цели. Не нашла. Башня покатилась вправо.
– Семнадцатого разнесло!
– Корну! Горишь!
И по-прежнему ничего не понять.
– Полурота! Четные – башни направо, нечетные – налево! – Большего придумать Чачу не смог, а так хоть какая-то готовность к отражению нападения. Раз никто не знает, с какого фланга ударил враг. Тут осозналась еще одна странность: среди взрывов и треска пулеметных очередей совсем не было слышно гулких выстрелов танковых пушек.
– Я второй! – Голос принадлежал заместителю бригадира. Куда девался сам командир, даже гадать не хотелось. – Не двигаться! Всем стоять на месте! Тут мины! Массаракш, саперы где?
Кто-то отозвался в рифму, предусмотрительно не представившись. Саперы были вместе с пехотой, то есть позади. Даже свои, бригадные, и те шли в тылу.
Для Чачу приказ не являлся новостью. Уже сообразил, только немедленно по краю сознания скользнул вопрос: откуда хонтийцы узнали о маршруте бригады? Они же не могли утыкать подземными сюрпризами все дороги – своих бы подорвалось больше, чем врагов. Вторжение началось сегодня утром; до того был зыбкий, но как бы мир.
Что-то шевельнулось в кустах слева, и второй лейтенант прореагировал раньше, чем толком разглядел.
– Нечетные – огонь по лесу!
И не важно, кто там, зверь или человек.
Пулеметы ударили дружно. Почти сразу к полуроте Бата присоединились остальные машины. Глупо стоять вот так, на одном месте, и изображать из себя мишени. Главное – лес не прочешешь. Некому. И бригадир молчит. То ли вышел из строя, то ли на другой волне докладывает командующему или ругается с отставшими частями.
Впереди вновь прогрохотала целая серия разрывов. Не иначе часть фугасов была радиоуправляемой. Или же в придачу к минам действовала засада. Позади из леса промелькнул дымный след управляемой ракеты. Сразу грохнуло, и грянул чей-то крик:
– Я сорок шестой! Имею попадание!
Дальше началась обычная ругань с выяснениями и просто с криком.
Теперь уже стреляли не только пулеметы, но и пушки. Лес слева распухал разрывами, кусты стригли пули и осколки. По идее, если там кто и скрывался, то он давно должен был бежать без оглядки.
Что-то ударилось о люк, с противным свистом отрикошетив в сторону.
Не бегут ведь! Массаракш!
Еще одна ракета понеслась к застывшим машинам. Снова позади. Расстреляют ведь всех понемногу, не сейчас, так когда закончится боекомплект.
– Я второй! Всем! Пятимся! Не разворачиваться! Медленно!
А вот где Первый? Но наконец хоть что-то конкретное, а не ругань напополам с эмоциональными пояснениями. Впрочем, легко сказать: пятимся, когда все выстроены в колонну! С другой стороны, действительно, пока развернешься, может стать хуже. Лишь бы затора не было.