– Заканчивайте с монтажом, – распорядился Прохнов.
Техники подключили к пулемету идущий от блока питания брони силовой кабель и, направив патронную ленту в гибкий рукав, соединили им оружие с укрепленным за спиной коробом.
– Смело, – оценил Глеб произведенные манипуляции, дослал патрон поворотом стволов и выставил реостат на максимальный темп.
– Мы же доверяем друг другу, – улыбнулся профессор. – Правда?
– Так точно.
– Все готовы? – обратился Прохнов к персоналу и, получив утвердительные отзывы, скомандовал: – Тогда начинаем.
Двери распахнулись. Глеб, первым покинув МКП и игнорируя трап, спрыгнул на землю.
– Твою мать! – возмутился идущий следом профессор, осматривая забрызганный грязью костюм. – Ты поаккуратнее! Эта штука весит без малого полтонны.
– С оператором, патронами и блоком телеметрии – семьсот восемьдесят два килограмма, – необдуманно поправил его техник, о чем тут же пожалел, испепеляемый взглядом.
Глеб сделал шаг назад, любуясь глубокими следами подошв «Ивана», и присел, будто готовясь к новому прыжку, чем заставил находящихся рядом разбежаться, самоотверженно закрывая телами носимое оборудование.
– Отбой, просто ноги разминаю, – осклабился он, развернувшись лицом к полигону.
Огромное перепаханное колесами и гусеницами поле тянулось на километры во все три стороны и обрамлялось далеким черным лесом. Тут и там по полю были разбросаны остовы техники в разной степени сохранности и примитивные конструкции из железобетонных блоков, имитирующие постройки. Ближе к дальнему краю Глеб, воспользовавшись встроенной в шлем оптикой, разглядел пересекающую полигон сеть траншей с торчащими из нее силуэтными мишенями в габаритах человеческого тела. А ближний край занимали два здания, одно из которых имело смотровую башню метров в пятнадцать высотой, куда и направилось большинство из покинувших МКП специалистов.
– Как слышишь меня? – раздался в гарнитуре шлема голос Прохнова, присоединившегося к коллегам на смотровой площадке.
– Нормально, – ответил Глеб.
– К испытанию готов?
– Так точно.
– И чего стоим? Живо на огневой рубеж!
– Система, прицел, приближение десять, – подал Глеб команду бортовому компьютеру, заняв позицию, и на стекле шлема поверх увеличенной картинки тут же высветилась прицельная сетка, движущаяся в такт со стволами пулемета.
Дальномер, запестрев меняющимися цифрами, остановился в районе «500,52», когда перекрестие легло на ближайшую мишень.
Глеб, с нетерпением ожидая услышать почти забытый уже рокот, нажал на гашетку, но… ничего не произошло.
– У меня тут какие-то проблемы с пулеметом.
– Активируйте оружие, – донесся из динамиков приглушенный ладонью голос профессора.
– Значит, «доверяем друг другу»?
– Техническая заминка, только и всего. Продолжай.
Вторая попытка оказалась успешнее. Пулемет, повинуясь давлению механического пальца на гашетку, изрыгнул сноп пламени и грохот, куда сильнее ожидаемого. Впрочем, стоящую в полукилометре мишень это ничуть не впечатлило, так как с два десятка трассирующих пуль ушли заметно выше цели.
– Ух! А эта штука здорово по ушам шарашит, – отметил Глеб.
– Раньше не доводилось выпускать по двадцать пять крупнокалиберных в секунду с рук? – усмехнулся профессор.
– Был такой пробел в моем опыте. Система, подавить внешние шумы.
– Мы внесли поправки в прицел. Снизь темп и попробуй еще.
Глеб, переведя реостат на отметку 600, снова зажал гашетку и в этот раз почувствовал только вибрацию, идущую по броне от пулемета. Большинство светящихся в утреннем полумраке линий легли точно в цель, показав значительно лучшую кучность.
– Система, убрать прицел, приближение двадцать.
От ростовой мишени осталась лишь нижняя половина.
– Ну, как тебе? – не без гордости поинтересовался Прохнов.
– Система, приближение ноль. Напоминает тренажер стрелка БМП с отключенным звуком. Только тут по-настоящему. Странное ощущение. Вроде такую пушку одной рукой держу, а не чувствую ее почти – ни веса, ни отдачи, только вибрация легонькая.
– Разве плохо?
– Непривычно.
– Ну, это дело поправимое. А теперь пробегись-ка.
– То есть?
– Что непонятно в слове «пробегись»? Туда-сюда вдоль рубежа, только не очень далеко. И поставь оружие на предохранитель. Мы же не хотим случайных жертв?
Глеб собрался было «удивиться» – отчего пулемет еще не дезактивирован. Но на всякий случай решил придавить гашетку, направив стволы в небо. Предположение оказалось верным. Однако от сарказмов по поводу доверия он на этот рез решил воздержаться, закрыл гашетку предохранительной крышкой и побежал.
Первая сотня метров далась не так просто, как можно было ожидать. Если шаг легко было контролировать, то бег в броне сопровождался определенным дискомфортом, связанным с недостаточным откликом. Дважды Глеб едва не вспахал бронированной физиономией грязь, неудачно поставив ногу. Но быстро освоился, и обратный спринтерский рывок вышел значительно лучше.
– Помедленнее, не части! – кричал профессор к концу забега. – Ты за сколько стометровку в учебке пробегал?
– Одиннадцать сорок три, – припомнил Глеб, отдышавшись.
– Что ж, могу обрадовать, твой новый рекорд – десять девяносто пять. Неплохо для восьмисоткилограммового атлета! А?
– Пожалуй.
– Молодец. Возвращайся к башне. Теперь попробуем отработать весь комплекс.
– Стрельба в движении?
– Полтора километра с боем через полигон.
– Оружие бы проверить. Я, похоже, зачерпнул грязи стволами. Длинноваты они для бега. Нужно либо укорачивать, либо сдвигать пулемет назад, чтобы дульный срез чуть за кисть выступал. У «Ивана» ручищи и так ниже колен, а тут еще и это…
– Хм, ценное замечание. Учтем.
У башни Глеба уже ждали два техника, незамедлительно принявшиеся с фонарями, шомполами и пневмоочистителями хлопотать вокруг пулемета.
– Еще пожелания будут? – осведомился со смотровой площадки Прохнов.
– Пить.
– Держи, – профессор бросил вниз бутылку с водой.
Глеб рефлекторно попытался схватить ее правой рукой в полете, но механическая кисть лишь зачерпнула воздух. Бутылка, стукнувшись о броню, упала в грязь так же, как техник, получивший в лицо стволами.
– Дерьмо! Медиков сюда! – заорал Прохнов, спеша вниз по лестнице. – Живой?
– Э-э… Трудно сказать, – замешкался второй техник над лежащим без движения коллегой.
– Господи, – покачал профессор головой, глядя на кровавое месиво, заменяющее теперь нижнюю челюсть и нос бедолаги. – Длинноваты. Однозначно длинноваты.