– Слушаю вас, господа! – Нет, при всех своих претензиях на роль вершителя судеб первый гражданин не тянул. Хотелось бы, ох как хотелось, только и страшно было. А вдруг да сообщат, что никакой республики отныне нет, есть же Смоленская губерния, чей статус определен законами Российской империи?
Что тогда? Кто знает, какая сила стоит за прибывшими? Может, сам государь, видя, к чему привело его отречение, решил вернуться на законный трон, и офицеры представляют передовой отряд?
Гусары представились по форме, затем Сухтелен без дипломатических экивоков перешел к делу:
– Как вам, очевидно, уже сообщил ваш секретарь, мы… – подполковник в свою очередь тоже помялся, не зная, как обращаться к формальной главе новоявленного государства, – господин Всесвятский, присланы сюда от Особой бригады Русской армии. Цель нашего прибытия – осмотреться на месте, может быть, наладить взаимодействие, обсудить совместные меры по борьбе со всеобщим хаосом.
– Простите, с чем? – вежливо переспросил Всесвятский.
– С бардаком, – по-армейски сплеча рубанул Сухтелен.
– Но у нас, да будет вам известно, никакого, как вы изволили выразиться, бардака нет. Идет нормальное государственное строительство. Может быть, не все и не всегда получается, однако вы же должны понимать, какое нам досталось наследие и насколько непросто привести все в нормальный цивилизованный вид. Напротив, налицо крупный успех. За кратчайший срок после развала большой России благодаря созидательной энергии масс, всеобщей демократизации, активному участию всех жителей губернии мы буквально на пустом месте сумели создать небольшое, но свободное и устойчивое, не побоюсь этого слова, государство. В этом нам очень помог прогрессивный зарубежный опыт совершенных общественных формаций, разумеется, с учетом произошедших за последнее время социальных деформаций…
– …и идейных девальваций, – со скучающим видом добавил Раден.
– Да, именно, и идейных… – горячо подхватил разошедшийся Всесвятский, но вдруг прервался на полуслове: – Почему это девальваций?
– Не знаю. Просто слово звучное и созвучное, – признался барон, едва подавляя зевок.
Сухтелен осуждающе покачал головой, но глаза его выражали совсем иное.
Очевидно, Всесвятский ожидал другого отношения к своей прочувственной речи и теперь никак не мог понять, как относиться к реплике гостя.
– А, это вы шутите, – нашел решение первый гражданин правительства и снисходительно улыбнулся. Практически сразу улыбка сменилась суровым выражением лица. Соответственно, следующая фраза была произнесена строгим тоном. – Я бы все-таки попросил вас, господа, оставить свои казарменные шутки для другой обстановки. В данный момент мы обсуждаем абсолютно серьезные вопросы, и смех здесь не уместен.
– Кто же смеется, господин Всесвятский? – с деланным прямодушием возразил Раден. – Кстати, простите нас ради Бога, но как в вашем государстве обращаются к главе правительства? Вы же не частное лицо, чтобы называть вас по фамилии. Ваше высокопревосходительство, господин президент, гражданин председатель или, скажем, товарищ правитель?
– Народ называет меня первым гражданином – напыщенно ответил Всесвятский.
Раден только собрался спросить, кто в таком случае именуется последним гражданином, однако знавший своего подчиненного подполковник предостерегающе произнес:
– Барон!
– Я ничего. – Ротмистр выглядел самой невинностью.
– На чем мы остановились? – Всесвятский был выше армейских острот и не обратил внимания на реакцию офицеров.
– На белой акации, – все-таки влез Раден.
– При чем тут акация?
– И я думаю: при чем?
– Мы остановились на том, что ваша власть находится в процессе становления и практически распространяется лишь на Смоленск, – весомо заявил Сухтелен.
– Почему же на один Смоленск? Деревня тоже понимает всю сложность стоящих перед нами задач и полностью поддерживает все наши начинания… – Чувствовалось, что говорить первый гражданин вновь будет долго, но отнюдь не по существу.
– Бросьте к чертям! – Подполковнику надоело изображать из себя дипломата, тем более что такими темпами можно проговорить вплоть до прибытия отряда. – Мы проделали немалый путь по территории вашей республики, но нигде не обнаружили никаких следов власти. Более того, о самом существовании государства узнали совершенно случайно. Абсолютное большинство жителей даже не догадывается, что проживает в другой стране. Поэтому давайте говорить коротко и исключительно по делу.
А вот последнего Всесвятский абсолютно не умел. Он привык создать вокруг темы разговора плотную вязь ничего не значащих слов, образовать новую реальность, нащупать в ней некую проблему, а затем старательно обсасывать последнюю до тех пор, пока она не превратится в фикцию. Слушатели всегда охотно шли за ним в мир очередных грез, где положено – негодовали, где надо – восхищались, и в конце были благодарны баюну за благополучный финал.
Более того, оставались полностью довольны беседой, обретали понимание фантастического замысла, воображали его единственной существующей действительностью.
Реакция приезжих офицеров вызвала у первого гражданина удивление и ощущение скрытой угрозы. Смысла угрозы он пока не понимал и привычно приписал ее возможности военного переворота, занятие военными его, с таким трудом обретенного, поста, а то и наказанием человека, этот пост занимавшего и немало сделавшего на нем хорошего.
Всесвятский подсознательно стал ждать ультиматума, требования вернуть все к старым порядкам, однако вместо этого услышал страшную повесть о надвигающейся на город беде.
В отличие от красноречивого депутата двух Дум, Сухтелен говорил по-военному лаконично. Несколько фактов, общие соображения о способностях Горобца и дальнейшем следовании его банды, а затем – о готовности отряда помочь. При этом вопрос о численности отряда подполковник вновь обошел молчанием. Бригада – и все.
Далекому от армии Всесвятскому слово «бригада» не говорило ничего. Больше это полка или, скажем, роты или меньше, ни малейшего понятия он не имел. Никогда не видел смысла забивать голову ерундой и лишь теперь несколько пожалел об этом.
Ненадолго. Следующей мыслью было, что всю историю с бандой офицеры придумали нарочно, дабы иметь предлог беспрепятственно войти в город, а затем навести в нем свои порядки.
Придумают тоже! Колдун! Бабушки в них и то не верят, а что рассказывают, так это по старорежимной привычке и из-за отсутствия фантазии. Не ребенок же он, глава правительства, человек уважаемый и уже поэтому не обязанный верить в откровенный бред.
Как интеллигентный человек, Всесвятский высказал это более культурными словами, хотя смысл остался тем же самым.
– Черт! – выругался Сухтелен. – Вам не кажется, гражданин правитель, что проверка нашего утверждения может стать для всей вашей республики роковой? Даже если во главе названной банды стоит не человек, наделенный некоторыми необычными способностями, а просто энергичный атаман? Или у вас есть реальная воинская сила?