Лечение напоминало эксперимент. Вдруг поможет не одно, так другое? Максим был не глуп и прекрасно понимал, что главная гарантия выздоровления – молодые организмы. В конце концов, простуда ли, грипп, не так уж и страшно. Главное, чтобы миновал некий кризис, а дальше процесс пойдет вспять. Среди многочисленных знакомых Макса еще никто и никогда не умирал от болезни. Молодых знакомых, с людьми пожилыми случалось что угодно. Но и то главным образом сердце, всякие инфаркты и инсульты, несколько раз – рак, и, кажется, все. Даже двухстороннее воспаление легких, с точки зрения парня, опасности для жизни не несло.
Джан умерла где-то ночью. Точно сказать Макс не мог. Он полностью вымотался за эти бесконечные дни. В темноте проверял, укрывал и поил больных, а потом отрубился прямо сидя и, лишь когда тело затекло, а от холода начало трясти, с трудом перебрался под одеяло. Вроде спал недолго, снаружи даже не думало рассветать, но когда заставил себя подняться да посмотреть остальных, вдруг обнаружил, что Джан уже не дышит.
Осознал случившееся он далеко не сразу. За последние месяцы Максим видел смерть во всех ее неприятных обличиях. Трупы сгоревшие, разорванные, разможженные, павшие от огнестрельного оружия или, как родители, от ножевых ран, умершие непонятно от чего, может, от загадочной лучевой болезни… К тому же тела были уже разложившиеся, даже смотреть жутковато, пока не привык. Только никто еще не умирал просто так. Недавно лишь жил, благодарно пил подносимую твоими руками воду из чашки и вдруг через какие-то часы лежит и не дышит.
Макс успел перепробовать все – от разговора, перестань глупить, отзовись, до попыток сделать искусственное дыхание и массаж сердца. Но воскрешение мертвых удавалось разве что Господу Богу, да и то, когда он по какой-либо причине нисходил до этого. Богом Максим не являлся. Он был обычным мальчишкой из обеспеченной семьи. Ладно, не совсем обычным за счет некоторой начитанности и интереса не только к минутным удовольствиям, фильмам и разным сплетням, но и ко многому, вроде не имеющему прямого отношения к повседневной жизни.
На шум приподнялась Ора. Сил у девушки было настолько мало, что она лишь узнала причину да произнесла:
– Умерла. Джан умерла. Бедная…
И тут же упала опять на кровать.
Чуть позже появился пошатывающийся от слабости Борис. А следом – Илья. Оба наверняка испугались, что участь несчастной девушки ждет и их, однако старались держаться.
– Давно? – спросил Борис.
– Понятия не имею. Я ложился, была жива. Как раз воды немного подогрел, развел консервированные фрукты, чтобы послаще было, напоил… Ну, жар у нее был, кашляла… – Макс едва не сказал: «Как все», но вовремя поперхнулся. – Кто же знал?
Дружно вздохнули. Как-то одновременно подумалось: а вдруг такая же судьба ждет и их? Врачей все равно не найти, да если и найти, много ли толку? Заснешь и буднично не проснешься. Но если бы было так легко – в обычном сне! При свете свечи лицо Джан вовсе не казалось умиротворенным. Напротив. Зубы стиснуты, наверняка девушка умирала в мучениях. Но кто точно может знать о таком?
– Похоронить ее надо, – буркнул Максим.
Он бросил собственных родителей прямо в подворотне и ни разу никому ничего не сказал по этому поводу. Только тогда еще теплилась надежда, что даже в условиях войны сохранится некий порядок, появятся какие-то спасатели, разберут завалы, извлекут тела. И уж подавно уберут тех, кто в открытую валяется на улицах. Но война оказалась катастрофой во всех смыслах слова. Трудно сказать: сохранись до этих пор прежняя власть, сумела бы она что-то сделать в подобных условиях? Нынешняя не смогла однозначно.
Потом уже, втайне от всех, Максим наведался в тот район. Лучше бы он этого не делал. Никто там не стал утруждать себя уборкой трупов. Зато ту же работу постарались сделать звери. По Хабаровску как раз носились стаи одичавших собак да жрали все подряд. Наверно, они и растерзали тела так, что, кроме груды разбросанных костей, ничего не осталось. Еще какие-то лоскутки тряпок – в тех местах, куда загнал ветер, да потом не смог вытащить обратно на простор.
Собаки в начале осени пропали. Много их померло, наверное, от съеденной дряни и болезней. Часть перебили в целях сохранения люди. Остальные убежали из города прочь. Может, наконец, сказался инстинкт, повелевавший держаться подальше от опасных мест. Звери ведь чувствуют гораздо больше, чем люди, и уходят прочь и перед землетрясением, и перед цунами. А радиация ненамного лучше природных бедствий. Если не сразу, то в плане перспективы. Если компьютерные игрушки, фантастические книги и ученые люди не врут.
– Похоронить? – с изрядной долей скепсиса переспросил Борис.
Илья молчал. Не то чтобы он боялся покойников. К виду мертвецов поневоле привыкли, куда деться, если они окружают со всех сторон, находятся порою в самых неподходящих местах? Просто чувствовал парнишка себя настолько плохо, что сейчас явно соображал и то с трудом. Чудо, еще как-то держался на ногах, а не валялся, подобно сестре Бориса, в беспамятстве.
– Ну, да. Ты же не хочешь оставить ее себе на память.
Тут имелся еще и намек. Борис недавно стал демонстрировать некие чувства к тогда еще живой девочке. Насколько искренние, сказать трудно. Роль могло сыграть простейшее обстоятельство: иных доступных представительниц противоположного пола рядом попросту не было. И еще вопрос, появятся ли когда? Гормоны дают о себе знать, надо же найти объект приложения сил!
– Не хочу, – буркнул Борис.
Скорби на его лице не было. Хотя, когда сам тоже болен, тут не до страданий души.
– Значит, надо вынести. И лучше сделать это сразу, пока еще темно.
Предложение было логичным. Днем поневоле рискуешь привлечь ненужное внимание, оставлять здесь на лишние сутки – оно надо? Не старые времена, чтобы прощаться с покойным. Или с покойной. Разница, раз сейчас равноправие?
– Согласен. Куда понесем?
– Надо бы подальше, – Макс смотрел на Джан, словно взвешивал.
Была девушка, теперь лишь груз. Который надо еще нести и нести. Не бросишь у порога, самому будет хуже.
– Куда?
– Давай подумаем. И закопать бы тоже надо.
– Ты что? Сдурел?
– Лопата есть, – пожал плечами Макс.
– А земля мерзлая, – напомнил Борис. – Был бы экскаватор, еще можно подумать.
– Нельзя же просто бросить…
– Есть варианты?
Максим представил, как они вдвоем, судя по виду Ильи, в расчет его брать не стоило, расчищают где-нибудь снег, а потом пытаются выкопать могилу в твердой земле. Сколько там надо? Метра два? Тут и полметра вряд ли одолеешь. Да еще в темноте, вынужденно ограниченные во времени.
– Тогда хоть завернуть.
– Угу. И гроб сколотить. Да ладно, шучу. Завернем, разумеется. Простынь хватит.
Вроде бы покойницу следовало обмыть и переодеть. Но растапливать снег, возиться, тратить драгоценное время… Опять-таки противно. Покойнице уже все равно.