Но каким же тяжелым оказалось тело! Окоченение лишь началось, иначе, может, было бы труднее, но и без того нести Джан было и неудобно, и нелегко. Попробовали просто так, один под руки, другой – за ноги. Потом – просто за края большого покрывала, в которое завернули девушку. Тоже не слишком. По ровному месту особо не пройти, а уж пока выбрались из убежища наружу, вообще запыхались и прокляли судьбу. Хоть бы саночки какие были. Уложил – и тяни.
– Все. Не могу, – Борис уронил ношу. – Давай передохнем.
– Недолго, – Макс тоже быстро вымотался и теперь переводил дух. – Надо унести подальше.
Дело было не в человеколюбии. Но вдруг свежая покойница заставит кого-нибудь задуматься, откуда ее вынесли? Обшарят район, а оружия у компании все еще нет.
– Угораздило же…
– Уходить надо. Как только все будут на ногах, так сразу и линять, – убежденно произнес Макс и подумал про себя: а если умрет еще кто-нибудь?
А вокруг лишь кромешная мгла, да снег под ногами.
Еще ведь поскрипывает от шагов, падла!
– На вот, держи, – Ментяра протянул Седому карабин. Старенький, еще мосинский, зато самый настоящий.
– Мне? – оружия парнишке до сих пор не давали, и удивление было понятным.
– Тебе, тебе, – кивнул Ментяра. – Тут люди Черепа нам стрелку забили. Надо им показать: мы тоже не лыком шиты, и людей у нас… Пойдешь вместе со всеми для массовки.
Радость от получения оружия сразу угасла. Череп уверенно подбирал под себя район за районом, и столкновение с ним ничего хорошего не сулило.
– Что, в штаны наложил? – хмыкнул Ментяра. Очень уж переживаемые чувства были написаны на лице Седого.
– Почему – наложил? Все в порядке, – вспомнился самый первый день Катастрофы. Но откуда Ментяре знать?
– А раз в порядке, то слушай сюда. Воевать никто не собирается. Череп нас тогда забьет, и никто фамилий не спросит. Знаешь, сколько людей под ним ходит? То-то же! Но и сдаваться запросто так резону нет. Куда потом деваться? Постараемся набить себе цену. Может, расстанемся полюбовно, может, удастся договориться о чем-нибудь совместном. Но в любом случае мы должны казаться сильными. Ничего, постоишь вместе со всеми. Никто же не знает, какова тебе цена в базарный день!
Пришлось привычно проглотить оскорбление. В коллективах мужских, да еще специфичных, к каждому относятся так, как тот сумел себя поставить. Ну, и соответственно с невидимой простому глазу, однако чувствуемой всеми внутренней иерархией. И где в ней место домашнему мальчишке, никогда не умеющему делать что-либо собственными руками, не умеющему за себя постоять или хотя бы взять ответственность за свои поступки?
– Заряжена? – Седой видел, как пользоваться карабином, но видеть и уметь – вещи разные. Даже жутковато немного впервые держать в руках смертоносную игрушку.
– А оно тебе надо? Ладно, покажу, как пользоваться, – Ментяра забрал карабин, передернул затвор. – Понял? Патрон в этот момент входит в патронник. Теперь ловишь врага на мушку и нажимаешь на курок. Все элементарно, Ватсон. Спускаешь плавно, приклад прижимаешь к плечу как можно плотнее, иначе так даст, что синяк заработаешь. Усек?
– Усек.
– Тогда повтори. Да не направляй ни на кого. Стрельнешь сдуру.
Получилось. Не сразу, не слишком ловко, только передергивание затвора – действие несложное, вполне доступное даже идиоту. И целиться тоже не проблема, проблемой является попасть в цель. А просто приложить приклад к плечу да совместить цель с мушкой…
– Потренируйся, потренируйся, – кивал рядом Ментяра. – Научишься попадать, патроны выделю.
И захохотал над собственной шуткой.
Но все-таки минут через пятнадцать, когда передергивание затвора получалось уже автоматически, милостиво залез в карман и извлек оттуда несколько цилиндриков.
– Заряжать следует так, – Ментяра, вдруг ставший наставником, аккуратно, по одному, вогнал патроны в магазин. – Есть вариант с обоймой, но на кой хрен тебе такие сложности? Все равно толку от тебя никакого. Это все так, на всякий случай. Если выбора уже не останется.
Процесс заряжания оказался довольно долгим, поневоле заставляющим стрелять только в цель. Промахнешься, и все шансы, что выстрел противника станет роковым. Хотя этого Седой пока полностью не осознавал. Не привык он к перестрелкам. Вернее, не привык играть в них активную роль. Именно это его до сих пор и спасало: в приоритете целей противники отводили парнишке самое последнее место. Как самому неопасному, кого можно будет добить в любое время.
– Научился? Теперь запомни. Палить начнешь, только если в нас начнут стрелять. Или если Музон прикажет. А до того момента стоять, делать воинственный вид да ждать. Твой номер – шестой. Молчать в тряпочку. Усек? Шевельнешься лишний раз – сами тебя уроем. Все. Полчаса тебе на сборы, и пошли. И помни: карабин держи в руках, а вот целиться даже не думай. Стоять будешь вот так, – и Ментяра показал Седому стойку. Ноги на ширине плеч, карабин в руках, что-то подобное охранникам в фильмах.
Стрелку забили на нейтральной территории. В смысле, в данный момент вообще никем не заселенной. Тут как раз имелась автостоянка, довольно крупная, сейчас присыпанная свежим снежком, площадка, большая часть машин с которой была забрана еще в день Катастрофы, другая же стояла печальным памятником былому благосостоянию жителей. Равно как и символом нынешнего запустения и упадка – разгромленные, где стекла выбиты, где колеса свинчены, где капот задран в момент, когда наиболее предприимчивые, но недальновидные старались поживиться на халяву, еще не задумываясь о кончине автомобильной цивилизации.
Люди Музона выстроились полукругом. Здесь были все, кто только мог держать в руках оружие, вернее, кому можно было его доверить даже с некоторой натяжкой. Без малого четыре десятка человек, по нынешним меркам – немалая сила. Сколько из них реально являлись бойцами, вопрос уже иной. Несколько наиболее доверенных человек наскоро пробежались вокруг, высматривая, нет ли где подвоха?
С виду вокруг все было чисто. Даже чужих следов фактически не было. Внушали некоторое подозрение несколько домов чуть в отдалении, но тут решили положиться на удачу. От всех напастей не убережешься, да и Череп не считался беспредельщиком. По крайней мере, пока его не раздразнить.
Конкурент до пешего шествия не опустился. Богатый человек, такой район под себя подмял, что даже бензин до сих пор имеет. Не поскромничал, подъехал на двух джипах и трех микроавтобусах. Остановился чуть в отдалении, а потом двинулся во главе своих людей. Практически те же четыре десятка бойцов, лишь вооружены куда основательней. Три четверти с автоматами, а кто с карабином, имеет такой вид, что, мол, просто предпочитает по неким причинам именно это оружие. При таком соотношении чуть что, прошьют пулями все и всех, даже пикнуть не дадут.
Оставалось делать вид, что тоже не только лыком шит и в случае осложнений успеешь кого-то положить. Седой до боли в пальцах держал карабин, а сам думал, что лучше сейчас быть где подальше. Пусть патрон загнан в патронник, но ведь пока вскинешь, пока прицелишься, уже на том свете будешь. Или… Каждому хочется быть самым ловким, и Седой наметил себе жертву. Здорового парня с ожогом на половину лица и с «калашом» в руках. Очень уж обгорелая морда не понравилась. Жутковатая образина, век бы такой не видеть. И ведь смотрит в ответ, словно уже собрался палить от бедра. Вот шлепнуть бы его, тогда Музон с подручными сразу бы изменили отношение!