– Какие возражения? – Выступить в роли Сусанина – невелика доблесть.
– Командуйте, – это уже ко мне.
Передумал ли с прежним решением или просто решил придать некоторый вес в глазах мимолетных подчиненных… Благо в отсутствии знаков различия я вполне тянул на полковника, а то и генерала.
На первого – скорее. Генералы на такие пустяковые операции не размениваются.
Думать особо не пришлось. Я поставил старшим на первую машину Скородумова, себе выбрал вторую, и Белову выделил третью, замыкающую. Три офицера, три брони.
– Пулемет на головной направлен вперед, на второй – вправо, на замыкающей – влево.
– Разрешите вопрос. По своим стрелять? – это Белов.
– Если придется стрелять, то это уже не свои. Имейте в виду – в окрестностях столицы появилось много банд. Нападение на военную технику маловероятно, однако… Огонь открывать лишь под угрозой нападения.
Еще бы понять – когда это угроза, а когда – померещилось. Но на собственной территории ребята будут поневоле тянуть до последнего, в расчете на лучшее, прежде чем начнут поливать свинцом направо и налево.
– Дистанция – десять-пятнадцать метров. Друг друга из виду не терять. Наружу стараться не вылезать. По машинам!
– Ни пуха!
– К черту!
Я занял командирское сиденье. Внутри бронетранспортера было жарковато. Отвык я ездить под броней. Но пассажиром – дело нехитрое.
Нацепил шлемофон, убедился – связь имеется. Старая добрая рация – это вам не мобильный телефон при заглохших спутниках. А дальше мы двинулись.
После двух сегодняшних стычек я поневоле был настороже. Почему-то казалось, будто не то что область – вся страна борется с многочисленными бандами. Оказалось – бандитов на всю территорию явно не хватает. Промелькнуло несколько поселков, обычных и дачных, однако внешне в них все было спокойно. Нигде не виднелись следы боев, не грохотали перестрелки, если же какой-то придорожный магазин оказался разгромленным, вполне могло быть, что печальное событие произошло неделю или больше назад. Виноватыми могли оказаться местные жители, и стоило ли их винить, если, скажем, владельцы взвинтили цены или иным способом противопоставили себя остальному народу? Разве я сторож карману твоему?
На перекрестках стояли усиленные посты милиции и внутренних войск. Нас они пропускали без остановок и вопросов. Сразу видно – едут военные, к ним претензий у представителей власти нет.
Зато хватало машин, ехавших из Москвы, да так и застывших вытянутыми колоннами рядом с постами. Не знаю, как доблестные милиционеры разбирались, кто просто бежал подальше от погромов и опасности, кто – принимал в них участие и теперь тоже бежал в безопасное место. Наверно, самым простым способом – просто не пропускали никого в надежде на подсказку свыше.
Не мое дело. Есть власти, пусть разбираются. Мне сына вытащить надо, прочее особо не касается. Хотя погром олигархов радует, не скрою. Если бы еще так же депутатов погромили да министров… По некоторым точно петля давно рыдает. Только министры на частную охрану не рассчитывают, предпочитают скрываться за спиной всяких крутых служб. Вполне вероятно – вообще отсутствуют в Москве, трудясь на каких-то засекреченных базах и командных пунктах былых времен. Да еще радуются, что не все успели разрушить окончательно и еще сохранились островки безопасности.
Не бывает добра без худа.
Шли мы ходко. Я пару раз вылезал наверх, некоторое время торчал в люке, с удовольствием подставляя лицо встречному ветерку. Если подумать – до города нам ничего не угрожало. Не объявились еще на Руси отморозки, готовые ни с того ни с сего напасть на движущуюся бронетехнику. Прибыли – ноль, а дырки «КПВТ» делает изрядные.
Кстати, бронетехника порою попадалась. Просто сломавшаяся на марше и сейчас или чинимая, или просто охраняемая. Брошенной пока видеть не привелось. Хоть пара фигур в форме да маячила у каждой единицы.
Несколько раз виднелись валявшиеся в кювете легковушки. Одна вообще была сгоревшей, не сразу и марку определишь. Один раз в стороне стоял разбитый и разграбленный трейлер. Что в нем везли, не понять. Явно не электронику или прочие безмолвные и потому никчемные теперь предметы.
– И до Москвы недалеко, – качнул головой водитель. – Совсем обнаглели! Откуда столько мрази развелось?
Как обращаться ко мне, боец понятия не имел, но и сидеть молча ему явно надоело.
– Дерьмо всегда на поверхность всплывает. А вот хороших людей обычно не видно.
Я не стал рассуждать при бойце о вине власти. Когда несколько десятилетий с самых разных трибун упорно кричат о личном успехе как главной цели в жизни, не стоит удивляться результату в конце. Плюс – кино и прочее искусство, упорно навязывающее образ героя, противостоящего всему миру. Преуспевающему, заботящемуся лишь о собственном будущем… Раз главное – успех, какая может быть мораль? Порядочность и прибыль плохо уживаются между собой. Все средства хороши, только ведь подлые намного эффективнее. А одним из итогов – валяющаяся в кювете фура, разграбленная, так как платить и взять – вещи разные. Не стоит гадать, какой способ гораздо предпочтительнее и выгоднее.
Стоит ли возмущаться после этого?
Стоит. Иначе сам перестанешь быть человеком.
– То-то и оно, что хороших не видно, – пробурчал солдатик. – А еще говорят, в Москве изрядная заварушка.
– Есть такое дело. К сожалению, начальство пока до конца не разобралось, кто за ней стоит, чего хочет и на кого свалить.
Боец невольно улыбнулся.
– А вы сами как думаете?..
Он замялся, не находя формы обращения. Представляя меня, Линевич не назвал ни звания, ни должности, а военные люди привыкли к точности и субординации.
– Можно – Александр Сергеевич, – ушел я от четкого ответа. – Как Пушкина.
В самом деле – кто я в данный момент?
– Как вы думаете, Александр Сергеевич? – повторил водитель.
– Думаю я много, но правильно ли… Любое событие надо рассматривать с нескольких точек зрения и лишь потом решать, какая не правильнее, но ближе к справедливости. Пока я просто не имею всех данных.
Тут в наушниках прозвучал голос Скородумова: «Подъезжаем к Кольцевой», и стало не до рассуждений.
– В десанте! Скоро Москва! Усильте бдительность!
Столица нашей родины. Блин!
Один день до времени Ч
Я начал беспокоиться. В принципе, кроме Валерки и разбросанных по всему постсоветскому и не только постсоветскому пространству друзей, у меня никого не было. С родней я давным-давно почти не контактировал, родители умерли, жена ушла. Наверно, потому я так и беспокоился о сыне. Точнее – тому, что он все не приезжает, хотя срок был обговорен заранее.
Фактически сегодня последний день. Нет, еще часть завтрашнего, просто вдруг в расчеты закралась ошибка, и все случится чуть раньше запланированного?