– Мы издалека.
По уходе начальника казаки занялись обычными и привычными делами. Так, словно ничего не случилось, и не перенеслись они в отдаленное будущее, а продолжают поход по своим землям и своему времени. Пусть начальство думает да решает, как выпутаться из новой ситуации, да при этом предотвратить ужасы, о которых рассказали новые товарищи. Пока суд да дело, еще столько вещей переделать предстоит!
Кто-то чистил винтовку, свою или трофейную, кто-то латал амуницию. Лишь Миронов почти все время проводил рядом с вылупившимся птенцом. Последний был необычайно прожорлив, как все птенцы, постоянно разевал клюв, требуя пищи, если же учесть его размеры, дело не ограничивалось крохами.
Но и остальные то и дело принимали в кормлении посильное участие. Ради птенца в комнату к казакам то и дело заходил Мюллер, а Миша так и вообще не покидал ее пределов.
И, конечно, рядом постоянно находился Виталик. Надо связи завязывать, а для этого разговоры нужны на интересующую казаков тему, да и юный рарх, то и дело надувавшийся и превращавшийся в подобие шара, был весьма забавен даже с точки зрения довольно равнодушного к живым существам юноши.
Виталик умел обращаться с такой техникой, о которой ни один участник экспедиции понятия не имел. Включая профессора с его ассистентом и любого из офицеров. За сто лет люди понапридумывали столько, что многое успело безнадежно устареть, а то и вообще забыться. Как забылись обычные проигрыватели с виниловыми пластинками, или немой кинематограф.
Правда, в том же визоре Виталик не разбирался, но, может, сумел бы им воспользоваться со временем. В том случае, если бы разновидность не то компьютера, не то телевизора оказалась бы исправной. Вряд ли управление становится сложнее век от века. Скорее, наоборот. Так ведь и разбирался он не на уровне починить, внутреннее устройство хитроумных агрегатов оставалось для Виталика тайной за семью замками, но использовать на практике он мог едва ли не любой исправный прибор.
Исключением являлось лишь оружие, однако Виталик был дитем своего времени с его пренебрежением к армии, и. понятно, видел всевозможные стволы исключительно на экране.
– Как он хоть называется? – тихо спросил студент у Миронова, в очередной раз подойдя к пищащему птенцу.
Дядя Жора тихонько дремал в углу, никому не мешая и не помогая, словно его в мире ничего не касалось.
Миронов посмотрел по сторонам и так же тихо промолвил:
– Рарх. Водится в местных горах такая птичка.
У Виталика перехватило дыхание. Он не зря постоянно шлялся по базару. Сломанные вещи – это хорошо, но помимо них студент живо интересовался ценами вообще, осторожно выспрашивал, какой товар является ходовым, а какой – вообще дефицитным. Поэтому теперь он мигом понял о чем идет речь. Минимум десяток человек искали таинственного птенца или его яйцо, сулили за него очень хорошие деньги. Настолько, что Виталик обязательно расшибся бы в доску, если бы знал, где достать просимое и что это вообще такое.
И вдруг оно само идет прямо в руки…
Конечно, заграбастать такую вещь в свое исключительное пользование – потом долго горя не знать. Однако по нынешним обстоятельствам лучше получить поменьше, однако остаться в коллективе, чем мыкаться совсем уж одному.
Позднее, когда положение станет более ясным, и дело будет происходить в более культурных краях, можно будет подумать о «сольной» карьере. Пока же…
– Спрашивали его на базаре. Хочешь, схожу? – казаки, были молоды, и Виталик тыкал им без угрызения совести.
Раньше, чем Миронов ответил, вспомнился холодный взгляд Джавада и его расчеты по заключенным сделкам.
– А еще лучше – сходим вместе, – поправился студент.
– Вместе – это можно, – изменил готовящийся ответ Миронов.
Приблудным землякам он пока не доверял. Да и рассказ о грядущем казаку здорово не понравился. Но если будут под надзором – почему бы не попробовать? Деньги нужны всем.
Остальные казаки с интересом прислушивались к разговору. Право Миронова на добытого им птенца никем не оспаривалось, но если они все задержатся здесь, то можно будет пустить средства в общий котел, а уж по возвращении рассчитаться с удачливым добытчиком. Лучше – за счет казны.
– Люди Альянса захватили пути из Зенграба. Вся торговля идет только через них. Покупают дешево, продают дорого. Но куда деваться, когда сами продать товар далеко мы не можем, и кроме Порта его нигде не покупают? – повествовал Джавад.
Голова Кречетова настолько опухла от новых сведений, что совершенно отказывалась работать. Повествование Виталика о прошлом, которое для полковника было будущим, теперь – разговор с Джавадом. Есть же некий предел, который может воспринять человек! Тем более, если это новое в корне ломает многие казавшиеся незыблемыми представления о мире.
А тут еще языковые трудности. Многое оставалось непонятным из-за отсутствия перевода, и приходилось постоянно домысливать то, что не сумел перевести Бестужев.
Но даже так Кречетов осознал главное – Джавад знает о большом мире весьма немного. Крохотную часть из того, что происходит на небольшом участке планеты, а уж о том, что творится за ее пределами, не имеет ни малейшего представления. Лишь сообщил, что существует некий Альянс, чей уровень развития позволяет путешествовать между мирами. Причем, – посредством неких туннелей, странным образом соединяющем миры напрямую. И для их работы нужны некие приборы и подвод энергии. То есть то, что уже было известно из рассказов невольных спутников по путешествию.
И ясно было, что Джавад, а может и другие обитатели Зенграба, хотят сами владеть торговыми путями.
– Говорите, там используются какие-то приборы? – не смотря на тяжелую голову, привычно выделил главное полковник.
– Да.
– Ваши люди умеют с ними обращаться?
– Нет.
– Тогда зачем вам эти проходы? Или, как там их? Порталы, – ровным голосом поинтересовался Кречетов.
В его памяти сильной болью отзывался рассказ о судьбе Отечества. Там тоже люди, не умея управлять государством, упорно стремились делать это. С вполне ожидаемым результатом, который мог бы предсказать им любой сколько-нибудь умный человек.
Впрочем, умным людям никакая революция не нужна.
– Ваш человек. Он разбирается, – Джавад говорил так, словно одно умение неизбежно влечет за собой другое.
– Мой человек умеет только ремонтировать, – тщательно подбирая слова произнес Кречетов. – Управлять проходами между мирами он не умеет.
Хотя самому хотелось бы верить в другое. Но по роду занятий полковник был реалистом. Раз ничего подобного во времена Виталика и его дяди не было, значит, разбираться с этим всерьез они уметь не должны.
Некоторое время собеседники смотрели друг на друга, словно пытаясь понять, нет ли в речах обмана, но потом Джавад буркнул: