Марианна, которая спешила к выходу, стянув широкой розовой лентой свой гипюровый пеньюар, остановилась.
– Не имею ни малейшего желания. Это действительно он. Добавлю, что сегодня вечером он выглядит как человек из хорошего общества. Вот увидите!
– Какое безрассудство! Но почему Аделаида привела его к нам?
– Это она сама вам скажет. Мне кажется, что для нее имеет большое значение представить его вам.
Марианна уже получила свою порцию переживаний на сегодня, но, помимо удовольствия вновь увидеть кузину, ею двигало любопытство, более сильное, чем усталость. Она поспешно скрутила волосы узлом и сменила пеньюар на первое попавшееся под руку платье. После чего вышла к Аркадиусу, ожидавшему в соседней комнате. Он встретил ее такой улыбкой, что она возмутилась.
– Можно подумать, что эта история вас забавляет?
– По правде сказать… да. Признаюсь. И больше того, я уверен, что вас она тоже позабавит, как только вы взглянете на свою кузину… и это принесет вам большое облегчение. Потому что этому дому уже давно не хватает веселья.
Несмотря на предупреждение, Марианна попятилась, увидев Аделаиду, восседавшую в одном из кресел музыкального салона, и вынуждена была дважды всмотреться, чтобы удостовериться, что это действительно она. Необычайный белокурый парик ниспадал из-под моднейшей шляпы, а толстый слой грима делал ее лицо почти неузнаваемым. Только синие глаза, невероятно радостные и полные жизни, да величественный нос оставались от ее прежнего облика.
Однако, не обращая внимания на замешательство кузины, Аделаида подбежала к ней, как только заметила, и расцеловала в обе щеки, оставляя на них следы краски. Марианна машинально вернула ей поцелуи и тут же воскликнула:
– Но, в конце концов, Аделаида, где вы пропадали? Неужели вы не догадывались, что мы до смерти беспокоились из-за вас?
– Я ожидала этого, – радостно сказала м-ль д'Ассельна, – и вы получите любые объяснения, какие только пожелаете. Прежде всего, – продолжала она, взяв за руку своего спутника и подводя его к Марианне, – вам надо поблагодарить моего друга Антуана Манделяра, иначе говоря – Бобеша. Это он вызволил меня из притона, где меня держали пленницей, это он укрыл меня, защитил…
– …и уговорил не возвращаться домой? – насмешливо прервал ее Жоливаль. – И вы нашли свое призвание там, на бульваре, дорогой друг?
– Ах, вы сами не верите в то, что говорите, Жоливаль.
Марианна тем временем с интересом рассматривала высокого блондина, учтиво склонившегося перед нею. У него была открытая улыбка, веселые глаза и полные лукавства черты лица. Он был одет в темный костюм, простой, но не лишенный изящества. Она протянула ему руку:
– Я вам очень благодарна, сударь, и хотела бы выразить благодарность не только словами.
– Оказать помощь находящейся в опасности даме – просто долг, и он не заслуживает никакой благодарности, – любезно сказал он.
– Как благородно! – вздохнула Аделаида. – Если вы так рады вновь увидеть свою старую кузину, моя дорогая, сообразите что-нибудь вроде ужина. Мы умираем от голода… я, по крайней мере!
– Вот в этом я могла бы не сомневаться! – смеясь, сказала Марианна. – Но служанки уже спят. Накрывайте на стол, Аделаида, а я пойду на кухню посмотреть, что там есть.
Очевидно, кухарка была женщина предусмотрительная. Марианна нашла все необходимое для приличного холодного ужина, и несколько минут спустя четверо участников этой импровизированной трапезы расположились вокруг сверкавшего хрусталем и серебром стола, который Аделаида не забыла украсить даже букетом роз.
Поглощая солидную порцию орошенных шампанским холодных цыплят, салата и гамбургской ветчины, м-ль д'Ассельна поведала свою одиссею. Она рассказала, как к ней приехал лакей в ливрее м-м Гамелен и предложил отправиться к ее кузине, находящейся у креолки, и как, едва она поднялась в ожидавшую у входа карету, ее схватили, заткнули рот, завязали глаза и повезли через Париж в местность, которую тогда невозможно было установить. Она вновь обрела свои чувства, только оказавшись в месте заключения: клетушке из плохо пригнанных досок, находящейся на дне большого подвала, куда свет проникал из отдушины, расположенной слишком высоко, чтобы до нее добраться, даже если использовать кучу угля, составлявшего вместе с охапкой соломы всю меблировку этой странной тюрьмы.
– В щели между досками, – продолжала Аделаида, отрезая толстый ломоть жирного бри – ее любимого сыра, – я могла разглядеть содержимое подвала. Он был наполнен бочками, бутылками – полными или пустыми, – всевозможными кувшинами и другим хозяйственным хламом. В воздухе стоял сильный запах вина и лука, связки которого свисали с потолка. Исходя из этого и непрерывного топота ног над головой, а также доносившихся голосов, я заключила, что нахожусь в подвале какой-то таверны.
– Надеюсь, что среди такого изобилия вам не грозила опасность умереть от жажды? – пошутил Аркадиус.
– Воду! – со злобой воскликнула Аделаида. – Вот и все, что я имела, да еще несъедобный хлеб! Господи, какой замечательный этот бри! Возьму еще кусочек!
– Но, – сказала Марианна, – вы все-таки видели кого-нибудь в этом притоне?
– Конечно! Я видела отвратительную старуху, одетую как королева, которую называли Фаншон. Она соизволила мне сообщить, что судьба моя зависит исключительно от вас и некоей суммы денег, которую вы должны заплатить… Следует признаться, что в наших отношениях сильно не хватало сердечности, и я потеряла самообладание, когда старуха собралась преподать мне урок патриотизма. Посметь поносить Императора и прославлять этот бурдюк ходячий, называющийся королем Людовиком XVIII! Клянусь честью, она не скоро забудет пару оплеух, которые я ей влепила. Если бы меня не схватили за руки, я убила бы ее!
Жоливаль расхохотался.
– Это не могло заставить ее улучшить ваш стол, бедная Аделаида, но я поздравляю вас от всего сердца. Позвольте мне поцеловать эту ручку, такую нежную и такую сильную.
– С тюрьмой все ясно, – сказала Марианна, – но как вы вышли оттуда?
– Я считаю, что с этим вопросом вам лучше обратиться к моему другу Бобешу, он расскажет остальное.
– О, это очень просто, – начал молодой человек, так улыбаясь, словно он просил прощения за то, что стал объектом внимания. – Кабачок «Спиленный колос» наш ближайший сосед, и мы довольно часто ходим туда, мой друг Галимафрэ и я, чтобы освежиться. У них есть легкое вино из Сюресна, довольно приятное. Я должен сказать, что мы ходим туда также, чтобы видеть и слышать, потому что от нашего внимания не ускользнуло непрерывное хождение взад и вперед всяких особ, отличающихся от нормальных людей, и мы не замедлили обнаружить, что этот кабачок довольно занятное место. Лично я из предосторожности заглядывал туда не очень часто, зато Галимафрэ сиживал там подолгу. Его наивный вид и мнимая глупость ни в ком не вызывают подозрений. Его считают простаком и именно этому приписывают его успех. А Галимафрэ за опущенными веками и сонным видом скрывает острый взгляд и проницательный ум… тот и другой служат Его Величеству Императору, как и я, впрочем.