– Все правильно, – согласился Орлов. – Если ты выделишь мне состав, я достану людей, которые будут охранять груз. Ты дашь мне знать, как только все будет готово?
– Оставайся на месте, – сказал Пасенко. – Я свяжусь с тобой через полчаса.
Окончив разговор, Орлов вернул наушники Зилашу.
– Аркадий, свяжись с военной базой на Сахалине, – сказал он. – Передай оператору, что я хочу поговорить с одним офицером подразделения специального назначения, – я буду ждать здесь.
– Слушаюсь, товарищ генерал. С каким именно офицером?
– С младшим лейтенантом Никитой Орловым, – ответил генерал. – Со своим сыном.
Понедельник, 13.45, Вашингтон
Поль Худ и Майк Роджерс сидели за столом в кабинете Худа, изучая психологические портреты, которые только что принесла Лиз Гордон.
Если в отношениях между директором Опцентра и его первым заместителем во время совещания в "баке" и возникла какая-то напряженность, сейчас все личное было отставлено в сторону. Роджерс, натура в высшей степени независимая, при этом имел за плечами двадцать лет службы в армии. Он умел выполнять приказы, в том числе и такие, которые были ему не по душе. В свою очередь, Худ крайне редко отменял приказания своего заместителя, а в военных вопросах – практически никогда. Если же он все-таки шел на это, то только заручившись поддержкой большинства членов высшего руководства центра.
Проблема с Пегги Джеймс явилась полной неожиданностью, однако решение ее оказалось простым. Разведывательное сообщество тесное, слишком тесное для взаимных обид. Лучше пойти на приемлемый риск, включив в состав "Бомбардира" опытного оперативного работника, чем поссориться с Д-16 и коммандером Хаббардом.
Худ тщательно следил за тем, чтобы после стычки с Роджерсом не заискивать перед ним. Генералу это было бы неприятно. Однако Худ заставил себя внимательно отнестись ко всем предложениям своего заместителя, и в первую очередь поддержать его энтузиазм по поводу психологических портретов, составленных Лиз Гордон. Сам директор Опцентра верил в психоанализ не больше, чем в астрологию и френологию. На его взгляд, то, что человек думал в детстве о своей матери, имело такое же отношение к пониманию его склада ума, как и гравитационное притяжение Сатурна, и форма черепа – к предсказанию его будущего.
Однако Майк Роджерс был убежденным сторонником психоанализа, и в любом случае было полезно еще раз изучить прошлое своих потенциальных противников.
Сейчас на экран компьютера была выведена сжатая биография нового российского президента, к которой были приложены файлы с фотографиями, газетными вырезками и кадрами видеохроники. Худ бегло просмотрел подробности жизни Жанина: детство в Махачкале на побережье Каспийского моря, учеба в Москве, быстрое возвышение до кандидата в члены Политбюро и далее до атташе советского посольства в Лондоне и первого советника посольства в Вашингтоне.
Дойдя до психологического портрета, составленного Лиз, Худ стал читать внимательно:
"Жанин видит себя потенциальным Петром Великим наших дней, – написала Лиз. – Он является ярым сторонником укрепления торговых связей с Западом и продвижения в Россию американских культурных ценностей, чтобы российский народ продолжал покупать то, что предлагают на продажу Соединенные Штаты".
Роджерс заметил:
– По-моему, это разумно. Если русские люди захотят смотреть американские фильмы, они станут покупать видеомагнитофоны российского производства. Если они захотят носить куртки с логотипом баскетбольной команды "Чикаго буллс" и футболки с портретом Майкла Джексона, нашим компаниям придется открывать в России новое производство.
– Однако Лиз добавляет: "Не думаю, что Жанин обладает таким же эстетическим чувством, какое было у Петра Великого".
– Тут она права, – согласился Роджерс. – Русского царя искренне интересовала западная культура. Жанин же в первую очередь думает о том, как восстановить российскую экономику и остаться у власти. Главный вопрос заключается вот в чем, и мы это вчера уже обсуждали с президентом Лоуренсом: насколько сильны основания верить, что Жанин не свернет с этого курса и не скатится на позиции военного противостояния с Западом.
– У него нет никакого армейского опыта, – заметил Худ, снова возвращаясь к биографии российского президента.
– Верно, – подтвердил Роджерс. – А как свидетельствует история, именно такие лидеры охотнее всего прибегают к силовым методам достижения своих целей. Те, кто понюхал пороху, знают, какую цену приходится платить. И, как правило, как раз они-то и не стремятся применять военную силу.
Худ продолжал читать:
"Учитывая то, что услышал вчера на совещании в Белом доме генерал Роджерс, я считаю крайне маловероятным, что Жанин полезет в драку, чтобы утвердить себя и задобрить российский генералитет. Он делает основной упор на свои мысли, а не на применение силы и оружия. Первое время после прихода к власти его первостепенная задача будет заключаться в том, чтобы не восстановить против себя Запад".
Откинувшись на спинку кресла, Худ закрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
– Кофе не хочешь? – предложил Роджерс, продолжая изучать отчет.
– Нет, спасибо, я нахлебался этого добра, пока летел сюда из Калифорнии.
– А почему ты не попробовал поспать в самолете?
Худ рассмеялся:
– Потому что я получил самое последнее место в салоне и оказался зажатым между двумя человеческими существами, храпящими громче всех на целой земле. Оба они, как только сели, разулись и сразу же отрубились. Обрезанные и отредактированные фильмы, которые крутят в самолетах, я смотреть не могу, так что мне оставалось только написать своим родным письмо с извинениями на тридцати страницах.
– Шарон расстроилась или пришла в бешенство? – поинтересовался Роджерс.
– И то, и другое, и еще много чего, – ответил Худ, выпрямляясь в кресле. – Черт побери, давай лучше вернемся к русским. Кажется, теперь я смогу лучше их понимать.
Похлопав его по спине, Роджерс тоже устремил взгляд на монитор.
– Вот Лиз тут утверждает, что Жанин человек не импульсивный, – заметил Худ. – "Он всегда строго следует плану, подчиняясь своим собственным понятиям о добре и морали, независимо от того, как это согласуется с сиюминутными тенденциями. См. вырезки 3-17А и 3-27В из "Правды"".
Худ вывел на экран упомянутые газетные статьи и выяснил, что в 1986 году Жанин обеими руками поддержал план заместителя министра внутренних дел Абулии расправиться самым жестким образом с преступными группировками, похищавшими иностранных бизнесменов в Грузии, причем свою позицию он не изменил даже после того, как сам Абулия был убит террористами. А в 1987 году Жанин снискал ненависть твердолобых большевиков, отказавшись поддержать закон, который запрещал бы появление двойников Ленина на так называемых вечерах юмора.