* * *
Это очень интересная информация, подумал Хенриксен, и русский так ловко добыл ее.
Он стал бы отличным агентом для департамента иностранной контрразведки... но ведь он и занимался этим, правда, для другой стороны. Получив эту информацию, он вспомнил мысль, появившуюся у него во время полета на авиалайнере «Квантас».
— Дмитрий, — спросил Хенриксен, — у тебя есть контакты в Ирландии?
Попов кинул:
— Есть несколько.
Хенриксен посмотрел на доктора Брайтлинга. Тот одобрительно кивнул.
— Им хотелось бы поквитаться с SAS?
— Это обсуждалось много раз, но было признано неосуществимым. Это все равно что посылать грабителя в хорошо охраняемый банк, — впрочем, это неточное сравнение. Все равно что посылать грабителя в правительственное агентство, которое печатает деньги. Они слишком хорошо подготовились к обороне, чтобы надеяться на успешный исход.
— Но ирландские боевики и не будут нападать на Герефорд, вот в чем хитрость! Что, если выманить их на открытое место, и затем их будет ждать там наш маленький сюрприз? — Хенриксен продолжил объяснение своего замысла.
А ведь это и впрямь очень интересная мысль, подумал Попов. И тем не менее все равно это очень опасная миссия.
— Ну хорошо. Каково сейчас состояние ИРА?
Попов откинулся на спинку кресла.
— Они сейчас раскололись. Существует несколько фракций. Некоторые хотят мира. Другие настаивают на продолжении беспорядков. Для членов фракций причины этого одновременно идеологические и личные. Идеологические причины заключаются в том, что они искренне верят в свои политические цели — свержение британского правления в Северной Ирландии, республиканского правительства в Дублине и создание «прогрессивного социалистического» правительства во всей стране. Если рассматривать это как цель, то она слишком амбициозна и не от мира сего, но они тем не менее верят в нее и придерживаются своих убеждений. Они фанатичные марксисты, скорее маоисты, чем марксисты, но в данный момент это неважно.
— А личные причины? — спросил Брайтлинг.
— Когда человек становится революционером, дело не просто в убеждении, но и в том, как это воспринимает общественность. Для многих революционер является романтической личностью, человеком, верящим в свое видение будущего и готовым рисковать жизнью для достижения идеала. Из этого возникает их социальный статус.
Те, кто знает таких людей, часто относятся к ним с уважением. Таким образом, утрата такого статуса наносит вред бывшему революционеру. Теперь ему приходится зарабатывать на жизнь, сидя за рулем грузовика или еще каким-то образом.
— Иными словами, как это случилось с тобой, когда КГБ уволил тебя по сокращению штатов, — высказал свое мнение Хенриксен.
Увы, к несчастью, Попову пришлось согласиться, хотя опять пострадало его «израненное» самолюбие.
— В определенном смысле, да. Будучи оперативником Комитета Государственной Безопасности, у меня был статус и положение, которого лишь немногие достигали в Советском Союзе, и утрата этого имела для меня большее значение, чем утрата моего скромного жалованья. То же самое относится и к ирландским марксистам. Таким образом, у них есть две причины для продолжения беспорядков: их политические идеологические убеждения и стремление к личному признанию общественностью. Они не желают быть просто шоферами или тупыми британскими «работягами».
— Ты знаком с такими людьми? — задал прямой вопрос Хенриксен.
— Да, я, наверно, смогу установить контакт с некоторыми из них. Мне довелось встречать многих в долине Бекаа в Ливане, где они готовились вместе с другими «прогрессивными элементами». Иногда я ездил в Ирландию, чтобы передать указания и деньги для поддержки их деятельности. Проводимые ими операции отвлекали значительную часть британской армии, и потому ирландцы заслуживали нашу поддержку, поскольку понижали боеготовность одного из главных врагов — члена НАТО. — Попов окончил свои рассуждения и посмотрел на других мужчин, присутствующих в комнате. — Что вы хотите от них?
— Вопрос заключается не в том, что мы хотим от них, а в том — как? — сказал Билл русскому. — Ты знаешь, когда я служил в Бюро, мы всегда говорили, что ИРА состоит из самых лучших террористов в мире — преданных своему делу, умных и совершенно беспощадных.
— Я, пожалуй, соглашусь с такой оценкой. Они блестяще организованы, идеологически подготовлены и готовы предпринять практически что угодно, если результатом будет настоящий политический успех.
— Как отнесутся они к такой миссии?
— Что это за миссия? — спросил Дмитрий, и тогда Билл объяснил свою концепцию операции. Русский внимательно и вежливо выслушал его, перед тем как ответить. Это понравится им, но размах и сопутствующие опасности очень велики.
— Что им потребуется для осуществления такой операции?
— Деньги и другая поддержка, оружие, взрывчатка — все, что им нужно для проведения операции. Происходящая в настоящее время борьба между фракциями оказывает влияние на организацию снабжения. Нет сомнения в том, что фракция, стремящаяся к миру, старается контролировать деятельность фракции, настаивающей на продолжении борьбы, просто ограничивая их доступ к оружию. Без этого они не могут предпринять реальных операций и, следовательно, не в состоянии повысить свой престиж. Таким образом, если вы дадите им материальную возможность проводить операции, они весьма серьезно выслушают ваше предложение.
— Деньги?
— Деньги позволяют человеку покупать вещи. Фракции, с которыми мы будем иметь дело, скорее всего, отрезаны от обычных источников финансирования.
— Которыми являются? — спросил Брайтлинг.
— Питейные заведения и то, что вы называете «протекционистским рэкетом», а у нас это зовут «крышеванием», верно?
— Точно, — подтвердил Хенриксен и кивнул. — Именно так они получают деньги, и этот источник контролируется, наверно, фракциями мира.
— Тогда, по вашему мнению, Дмитрий, сколько денег им потребуется?
— Я бы сказал, по меньшей мере несколько миллионов долларов.
— Вам следует проявить максимальную осторожность, отмывая их, — предупредил своего босса Билл.
— Пять миллионов долларов?
— Думаю, этого будет достаточно, — сказал Попов после секундного размышления, — плюс психологическая привлекательность нападения на зверя так близко к его логову. Но я не могу ничего обещать. Эти люди сами принимают решения, руководствуясь собственными соображениями.
— Насколько скоро вы сможете организовать встречу с ними?
— Через два, может быть, через три дня после того, как я приеду в Ирландию, — ответил Попов.
— Покупайте билеты, — решительно сказал Брайтлинг.
* * *
— Один из них заговорил, перед тем как уехал на задание, — сказал Тауни. — Его звали Рене. Уезжая в Испанию, он говорил со своей подругой. Ее замучила совесть, и она сама пришла в полицию. Французы допросили ее вчера.