Иммиграционный контроль он прошёл легко – самолёт был заполнен едва ли наполовину, – получил свой багаж и направился к выходу из аэровокзала, к стоянкам такси.
– Отель «Империал», пожалуйста.
– Куда? – переспросил водитель.
– Отель «Империал», – повторил Райан.
Водитель на мгновение задумался.
– Ach so, отель «Империал»?
– Das ist richtig [90] , – уверил его Джек и опустился на заднее сиденье, чтобы спокойно насладиться поездкой. В кармане у него лежали сто евро, и он предполагал, что этого должно хватить, если, конечно, этот парень не прошёл стажировку у нью-йоркских таксистов. В любом случае на улицах есть банкоматы.
Так как он попал в самый час пик, поездка заняла полчаса. Не доезжая квартала или двух до гостиницы, он увидел представительство «Феррари». Это было для него в новинку – прежде он видел машины этой марки только по телевизору, и сейчас, как поступил бы на его месте любой молодой человек, задумался о том, какие чувства можно испытывать, управляя таким автомобилем.
Почётный караул, выстроенный около стола портье, приветствовал его, как странствующего принца; его немедленно препроводили на четвёртый этаж, в номер с чрезвычайно привлекательной кроватью. Первым делом Джек заказал завтрак и распаковал чемодан. Затем он вспомнил о цели своего приезда, снял трубку телефона и попросил соединить его с номером, в котором остановился Доминик Карузо.
* * *
– Слушаю! – К телефону подошёл Брайан. Доминик принимал душ в сверкающей золотом ванной комнате.
– Эй, кузен, это Джек, – услышал он.
– Джек... минуточку-минуточку... Джек?!
– Я здесь, наверху, морпех. Прилетел час назад. Валяйте ко мне, поболтаем.
– Ладно. Ты только подожди десять минут, – ответил Брайан и распахнул дверь ванной. – Энцо, если я скажу тебе, кто ждёт нас наверху, ты не поверишь.
– И кто же? – осведомился Доминик, растираясь полотенцем.
– Пусть это будет для тебя сюрпризом, малый. – С этими словами Брайан возвратился в гостиную. Ему было не совсем ясно, как же себя вести: то ли смеяться, то ли блевать из-за того, что он читал в «Интернешнл геральд трибьюн».
* * *
– Вы что, разыграть меня решили?! – вполголоса воскликнул Доминик, как только дверь распахнулась.
– А ты попробуй взглянуть с моей точки зрения, Энцо, – отозвался Джек. – Валяйте, входите.
– "Вы не умрёте с голоду в мотеле № 6", – Брайан пропел из-за спины брата строчку с рекламного щита.
– Если честно, я предпочитаю «Холидей инн». Мне все же нужно получить степень доктора философии, хотя бы для того, чтобы биография выглядела внушительнее. – Джек рассмеялся и жестом указал на стулья. – Я заказал побольше кофе.
– Они отлично его варят. Вижу, что ты и круассаны успел заметить. – Доминик налил себе кофе и взял булочку. – Какого черта они прислали тебя сюда?
– Думаю, прежде всего потому, что вы оба меня знаете. – Джек не спеша намазал маслом круассан. – Лучше всего будет, если вы сейчас позволите мне закончить завтрак, потом мы прогуляемся к представительству «Феррари» и поболтаем о том о сём. Как вам понравилась Вена?
– Видишь ли, Джек, мы попали сюда только вчера к вечеру, – признался Доминик.
– Я не знал. У меня такое впечатление, что в Лондоне вы зря времени не теряли.
– Пожалуй, что да, – ответил Брайан. – Но об этом мы расскажем тебе попозже.
– Лады. – Джек снова взялся за еду, а Брайан развернул «Интернешнл геральд». – Дома продолжают переживать из-за недавней стрельбы. В аэропорту меня заставили разуться. Хорошо, что на мне были чистые носки. Такое впечатление, что они решили выяснить, не попытается ли кто-нибудь слишком уж быстро удрать за кордон.
– Да уж, история получилась – хуже некуда, – протянул Доминик. – У тебя никто из знакомых не пострадал?
– Слава богу, нет. Даже папа и вся толпа инвесторов, ошивающаяся вокруг него, остались совершенно невредимыми – во всех отношениях. А как у вас, парни?
Брайан посмотрел на него как-то странно.
– Нет, никого. – Он надеялся, что душа маленького Дэвида Прентисса не обидится на него за эти слова.
Джек положил в рот последний кусочек круассана.
– Теперь позвольте мне сполоснуться, а потом вы, парни, покажете мне город.
Брайан закончил просматривать газету и включил телевизор на канал Си-эн-эн – единственной американской программы, которую принимали антенны «Империала», – чтобы посмотреть пятичасовые новости из Нью-Йорка. Накануне были похоронены последние погибшие, и репортёры лезли к убитым горем родственникам с расспросами о том, как чувствуют себя они, пережив такую потерю. «Что за идиотизм! – возмущался про себя морской пехотинец. – Зачем ещё раз ковыряться грязными лапами в свежих ранах? Это вполне можно было оставить плохим парням». А политиканы разглагольствовали на тему: Какие Меры Надлежит Предпринять Америке.
«Ладно, – думал Брайан, – мы предпримем их за вас. Но если бы они узнали, что мы делаем, то небось наложили бы в свои шёлковые подштанники». В любой уважающей себя команде есть специалист по грубой игре, и сейчас эта обязанность досталась ему.
* * *
Фа'ад только-только проснулся у себя в «Бристоле». Он тоже заказал в номер кофе и печенье. Назавтра у него была намечена встреча с таким же, как он, курьером. Он должен был получить сообщение и передать его дальше. Ключевые коммуникации Организация поддерживала чрезвычайно осмотрительно. Все серьёзные сообщения передавали исключительно устно. Курьеры знали только тех своих коллег, у кого принимали и кому передавали информацию – создать такие практически независимые одна от другой ячейки по три человека тоже посоветовал тот самый убитый офицер КГБ. Курьера, которого он поджидал, звали Махмуд Мохаммед Фадхи; ехал Махмуд из Пакистана. Такую систему можно было размотать, но лишь путём долгого и кропотливого полицейского расследования, которое так легко сорвать: всего лишь устранить из цепочки одного человека. Недостатком являлось то, что такое удаление могло воспрепятствовать прохождению конкретного сообщения по цепочке, но подобных случаев пока не было и не предвиделось. Что касается Фа'ада, его такая жизнь вполне устраивала. Он много путешествовал, всегда первым классом, жил только в лучших гостиницах – в общем, на недостаток комфорта пожаловаться нельзя. Иногда он испытывал что-то вроде стыда за это. Другие совершали опасные и славные дела, но когда он присоединился к Организации, ему объяснили, что Организация не может функционировать без него и его одиннадцати товарищей, и это знание служило ему моральной поддержкой. И ещё он знал, что его работа, несмотря на всю её важность, практически безопасна. Он получал сообщения и передавал их дальше, часто тем самым людям, которые вершили славные дела, и все они относились к нему с большим уважением, как будто он сам составлял инструкции для них – в чём он их, естественно, не разуверял. Назавтра он должен был получить очередной приказ, который следовало передать то ли ближайшему (в географическом плане) из своих соратников, Ибрагиму Салиху ал-Аделю, живущему в Париже, то ли ещё кому-то из оперативных работников, с кем он пока что не был знаком. Сегодня ему предстояло узнать это, принять необходимые подготовительные меры, а дальше действовать по обстановке. Работа могла быть и скучной, и захватывающей одновременно. Располагая временем для приятного времяпрепровождения и без всякого риска для себя лично, легко быть героем движения, каковым он иногда позволял себе считать свою персону.