— Скорость, капитан?
Дубинин задумался.
Предположим, расстояние в двадцать морских миль и скорость цели — пять узлов. Пожалуй, выберем нашу скорость в семь узлов. В этом случае будем двигаться очень тихо и, может быть, сумеем настичь его… каждые два часа будем поворачивать, чтобы полностью использовать возможности нашего гидролокатора… Да, так и поступим. В следующий раз, Евгений, вместе с тобой будут работать два новых офицера-акустика, напомнил себе Дубинин. Сокращение советского подводного флота привело к появлению множества молодых офицеров, которые сейчас проходили обучение новым специальностям. Так что количество офицеров на подводной лодке удвоится и это — не в меньшей степени, чем новое оборудование, — повлияет на возможности охотиться за американскими подлодками.
* * *
— Мы проиграли, — сказал Банкер. — Я проиграл. Я дал президенту плохой совет.
— Не вы один, — признал Райан, поднимая руки над головой и потягиваясь. — Но был ли этот сценарий реальным — то есть соответствовал ли он ситуации сегодняшнего дня?
Оказалось, что по замыслу это был маневр советского руководителя, находящегося под мощным давлением со всех сторон, нацеленный на то, чтобы подчинить себе военных. Исходным пунктом было намерение сделать вид, что осуществляется попытка государственного переворота.
— Маловероятно, но возможно.
— Возможно все, — заметил Джек. — В чем, по вашему мнению, смысл их военных игр?
— Да уж ничего хорошего они о нас там не говорят, можно не сомневаться, — засмеялся Банкер.
Кончилось тем, что Соединенным Штатам пришлось примириться с потерей крейсера «Вэлли Фордж» в обмен на подводную лодку класса «Чарли», которую сумел потопить вертолет с крейсера «Кидд». Такой размен не считался равноценным — подобно обмену ладьи за коня в шахматах. Советские войска в Восточной Германии были приведены в боевую готовность, и более слабые силы НАТО не были уверены, что сумеют оказать достойное сопротивление. В результате Советам удалось добиться уступок в графике вывода своих войск из Германии. Райану показалось, что сценарий военной игры излишне запутан, однако в любом случае смысл учений заключался в том, чтобы найти выход из самого непредвиденного положения. В данном случае они действовали плохо, предпринимали излишне энергичные действия в маловажных ситуациях и действовали слишком медленно в тех, которые были критически важными, хотя в тот момент они этого еще не знали.
Как всегда, урок был следующим: нельзя допускать ошибок. Разумеется, это было известно даже первокласснику, и ошибки допускают все, однако разница между первоклассником и государственным деятелем состоит в том, что ошибки последнего влекут за собой несравнимо более серьезные последствия. Это обстоятельство представляло собой совершенно иной урок, которым редко удается овладеть в совершенстве.
— Итак, что вы узнали?
— Он в высшей степени интересный человек, — ответил Гудли. — Райан добился такого в ЦРУ, что в это трудно поверить.
— Мне известно о его роли в деле с подводной лодкой и о помощи главе КГБ в получении политического убежища. Что еще? — спросила Лиз Эллиот.
— Его очень уважают в международном сообществе разведчиков. Например, сэр Бэзил Чарлстон в Англии души в нем не чает — правда, нетрудно понять почему, но у него огромный авторитет и в странах НАТО, особенно во Франции. Райан откопал что-то позволившее французской контрразведке арестовать группу террористов из «Аксьон директ», — объяснил Гудли. Ему не слишком нравилась эта роль осведомителя, назначенного сверху.
Советник по национальной безопасности не любила ждать, но торопить молодого ученого не имело смысла. На ее лице появилась лукавая улыбка.
— Значит, вы тоже начали им восхищаться?
— Райан — отличный работник, но и он допустил немало ошибок. Его оценка падения режима в Восточной Германии и процесса объединения оказалась неверной в свете дальнейших событий. — Гудли не захотел сознаться, что оценки всех специалистов по германскому вопросу не сумели правильно определить стремительность, с которой развертывались события. А вот он сам оказался почти абсолютно прав при обсуждении этой проблемы в школе Кеннеди, и статья на эту тему, опубликованная им в каком-то малоизвестном журнале, привлекла к нему внимание Белого дома. Молодой ученый снова замолчал.
— Ну и?.. — подтолкнула его Эллиот.
— В его личной жизни есть сомнительные моменты.
Наконец-то!
— Что именно?
— До прихода на работу в ЦРУ деятельностью Райана на фондовой бирже занималась Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям. Оказывается, небольшая фирма по программному обеспечению компьютеров должна была получить крупный контракт от Военно-морского флота. Райан прослышал об этом раньше всех и отхватил огромный куш. Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям узнала об этом — она расследовала степень участия в этом сотрудников самой фирмы — и занялась выяснением роли Райана. Ему удалось избежать наказания в результате юридической формальности.
— Объясните, будьте любезны.
— Для того чтобы защитить самих себя, представители фирмы организовали публикацию крохотной заметки в журнале, занимающемся вопросами оборонной промышленности. В статье не было даже и двух колонок, однако ее оказалось достаточно, чтобы показать, что сведения, на основании которых они и Райан загребли такие деньги, были доступны широкой общественности. В итоге сделку признали законной. Но еще интереснее то, как после поднявшегося шума поступил с полученными деньгами Райан. Он снял их со своего маклерского счета — сам счет передан сейчас по доверенности в распоряжение четырех разных брокеров. — Гудли опять сделал паузу. — Как вы думаете, насколько велико состояние Райана?
— Не имею представления.
— Свыше пятнадцати миллионов долларов. Из всех сотрудников ЦРУ он самый богатый, причем с ним никто даже сравниться не может. Впрочем, по моему мнению, его активы оценены слишком низко. Можно предположить, что его состояние ближе к двадцати миллионам, но он пользуется одним и тем же методом бухгалтерских расчетов с того времени, когда еще не был сотрудником ЦРУ. Да и кто может винить его за это? Трудно определить размеры «чистого» состояния, и эта цифра к тому же представляет собой нечто метафизическое, правда? Разные бухгалтеры ведут расчеты по-разному, и у них получаются неодинаковые результаты. Как бы то ни было, эти неожиданно свалившиеся на него деньги он положил на отдельный счет, а совсем недавно перевел их в попечительский фонд.
— Для того чтобы дать образование своим детям?
— Нет, — ответил Гудли. — Лица, получающие доход… впрочем, сначала немного истории. Он использовал часть этих денег для строительства магазина товаров повседневного спроса — «7-Одиннадцать» — для вдовы и ее детей. Остальная сумма обращена в облигации казначейства и акции, гарантированные правительством. Цель этого фонда — дать образование ее детям.