Он схватил очки ночного видения и попытался держать их в руке во время бега, а затем понял, что бежать глупо. Он остановился, приложил к глазам очки и увидел тропинку и бегущего по ней мужчину. Есть время для осторожности и есть время для храбрости. Инстинкт подсказал ему, что сейчас важнее последнее. Чавез побежал по тропинке, полагаясь на умение сохранять равновесие, и начал быстро настигать мужчину, пытавшегося скрыться. Не прошло и трех минут, как Динг услышал, что мужчина, то и дело падая, продирается сквозь заросли. Сержант остановился и снова приложил очки к глазам. Бегущий опережал его только на сотню метров. Чавез снова побежал, ощущая, как тяжело бьётся сердце. Пятьдесят метров. Мужчина снова упал. Динг сбавил скорость. Сейчас нужно больше следить за тем, чтобы приблизиться к нему бесшумно, напомнил себе Чавез. Этот парень уже не сумеет скрыться. Сержант сошёл с тропинки и начал двигаться под углом к ней, налево, переставляя ноги, как в сложном танце, и стараясь идти побыстрее.
Через каждые пятьдесят ярдов он останавливался и смотрел через очки. Кем бы ни был этот мужчина, он явно устал и двигался уже медленнее. Чавез опередил его, снова свернул направо и остановился на тропинке, ожидая, когда он приблизится.
Динг едва не ошибся в своих расчётах. Он только успел снять автомат, как перед ним появилась тёмная фигура, и сержант инстинктивно выстрелил ей в грудь с расстояния в десять футов. Мужчина со стоном отчаяния свалился прямо на Чавеза. Динг оттолкнул тело в сторону и послал ему в грудь ещё одну очередь.
Наступила тишина.
— Господи, — произнёс сержант, пытаясь отдышаться. Кого же он убил? Он приложил к глазам очки и посмотрел на мёртвое тело.
Мужчина был бос. На нём были простая рубашка и штаны... Значит, он застрелил крестьянина, одного из тех бедняг, которые топтали кашу из листьев коки и серной кислоты в ванне. Разве можно этим гордиться?
Восторг, который часто приходит вслед за успешным осуществлением операции, покинул его, словно воздух из проколотого воздушного шарика. Какой-то бедняк у него даже не было ботинок. Торговцы наркотиками наняли его перенести груз наверх по склону, заплатили гроши за то, что он проделал тяжёлую, отвратительную работу по предварительной очистке кокаина-сырца.
У мёртвого был расстёгнут ремень. Он зашёл в кусты и едва успел присесть на корточки, как началась стрельба. Ему хотелось одного — убежать, но наполовину спущенные штаны лишили его этой возможности. Ему было примерно столько же лет, сколько и Дингу, он был меньше ростом и худощавее, хотя с более полным лицом — особенность местного питания, в котором много крахмала.
Обыкновенное лицо, все ещё со следами страха, паники и боли в момент наступления смерти. Он был безоружен. Всего лишь грубая рабочая лошадка. Умер он потому, что оказался не там, где следовало, и не в тот момент.
Этим не придётся гордиться. Чавез включил рацию.
— «Шестой», это «Первый». Я прикончил его. Всего один.
— Тебе нужна помощь?
— Нет. Справлюсь сам.
Чавез взвалил тело на плечо и начал карабкаться вверх по тропинке.
Понадобилось десять утомительных минут, но это входило в его обязанности. Динг чувствовал, как кровь из ран течёт по его спине, оставляя следы на рубашке цвета хаки. А может быть, не только на рубашке..
Когда Чавез вернулся на поляну, трупы уже обыскали и уложили в ряд. Динг добавил свой груз к концу ряда. На поляне лежало много мешков с листьями коки, несколько банок с кислотой и четырнадцать трупов.
— Ты выглядишь усталым, — заметил Вега.
— Просто у меня нет такой силы, как у тебя, Осо, — ответил Динг, тяжело дыша.
Среди вещей, найденных у убитых, были две рации и разные личные принадлежности, но ничего ценного с военной точки зрения. Кое-кто из солдат взглянул на сумку с бутылками пива, но ни один не пошутил:
«Только „Миллер“ — настоящее пиво», — как можно было ожидать. Если у кого-то из убитых и были радиокоды, они навсегда остались в голове того, кто был здесь старшим. Определить, кто из них босс, было невозможно — мёртвые, они все выглядели одинаково. Одежда убитых была похожей, если не считать ремней и сумок для патронов у охранников. Зрелище, в общем-то, было печальное. Люди, живые всего полчаса назад, лежали распростёртыми на траве. Это было единственным результатом операции.
Впрочем, гораздо более важным оказалось то, что никто из отделения не пострадал, хотя автоматная очередь прошла совсем рядом с сержантом Гуэррой.
Рамирес закончил осмотр объекта и выстроил своё отделение для дальнейшего перехода. Впереди опять шёл Чавез.
Подниматься вверх по крутому склону было трудно, и у капитана Рамиреса появилось время для размышлений. Он быстро понял, что задуматься над этим следовало намного раньше.
В чём заключалась цель этой операции? Рамирес считал, что в их высадке на высоких плато Колумбии, а не в уничтожении группы, производящей кокаин.
Капитан понимал, что наблюдение за аэродромами оказывало непосредственное воздействие на сокращение поставок контрабандного кокаина в Соединённые Штаты.
Четыре группы, высаженные в Колумбии, вели здесь тайную разведку, и собранные ими сведения каким-то образом использовались. Подобная операция была не только простой, но и несомненно приносила пользу. А вот чем они занимались сейчас? Его отделение только что осуществило идеальный налёт на временную базу, где готовили наркотическое сырьё. Солдаты действовали, как превосходно отлаженный механизм, не совершили ни единой ошибки — этому, впрочем, способствовала слабая подготовка противника.
Однако ситуация быстро изменится. Противник многому научится. Охрана будет гораздо лучше. Картель усилит её ещё до того, как поймёт, что происходит.
Уничтоженная база по переработке сырья даст им понять, что организация охраны нуждается в улучшении.
А чего мы добились этим нападением? — подумал Рамирес. Этой ночью не будет переработано несколько сотен фунтов листьев коки.
Капитану не было дано никаких указаний, как поступить с листьями, и даже если бы он получил эти указания, уничтожить листья можно только огнём, а капитан был не настолько глуп, чтобы ночью разводить костёр на горном склоне, какие бы приказы он ни получил. Выходит, нападение было совершенно бесполезным.
Переработке подвергаются многие тонны листьев коки на десятках — скорее сотнях — временных баз. За эту ночь его отделение не нанесло наркобизнесу даже комариного укуса — картель попросту не заметит понесённого ущерба.
Тогда ради чего, черт побери, мы рискуем нашими жизнями? — спросил себя Рамирес. Этот вопрос ему следовало задать ещё в Панаме, но капитан, подобно трём другим офицерам, был охвачен яростью из-за убийства директора ФБР и остальных американцев. К тому же он был только капитаном и потому скорее исполнял приказы, чем отдавал их. Профессиональный офицер, он привык получать приказы от командиров батальона или бригады, старших офицеров, которые отдавали себе в них отчёт — большей частью. На этот раз, однако, он получил приказ из какого-то другого места — от кого? Теперь Рамирес уже не был уверен в правильности приказа, сомневался в том, что тот, кто отдал его, понимал последствия.