— В таком случае, вам нечего опасаться, — заметил Ричер. — Судя по всему, убийца предпочитает не взламывать двери. Никому не открывайте, и все будет в порядке.
Она кивнула.
— Я тоже так подумала. Наверное, теперь вы зададите мне какие-то вопросы?
— За этим меня сюда и прислали.
Ричер сел напротив. Уставился на сверкающую бытовую технику вдоль стены, судорожно пытаясь придумать какие-нибудь подходящие вопросы.
— Как дела у вашего отца? — наконец спросил он.
— Именно это вы и хотели узнать?
Ричер пожал плечами.
— Джулия упомянула о том, что он серьезно болен.
Элисон удивленно кивнула.
— Болезнь длится уже два года. Рак. Сейчас отец умирает. Надежды уже никакой, все будет кончено со дня на день. Он лежит в больнице в Спокане. Я навещаю его каждый день.
— Я сожалею.
— Джулия тоже должна была бы его навестить. Но только они не слишком ладят.
— Она не летает на самолетах.
Элисон скорчила гримасу.
— Один раз за столько лет Джулия могла бы и переступить через себя. Но она так уперлась в то, что он ей не родной отец, как будто это имеет какое-то значение. Лично я считаю ее своей сестрой — все так просто и ясно. А сестры должны заботиться друг о друге, правда? И Джулия должна это понимать. Кроме нее, у меня на всем свете больше нет родных. Черт возьми, она моя ближайшая родственница.
— Я очень сожалею.
Элисон пожала плечами.
— Но сейчас это второстепенно. Чем еще я могу вам помочь?
— У вас нет никаких мыслей по поводу того, кто это может быть?
Она улыбнулась.
— Это весьма общий вопрос.
— И тем не менее, интуиция вам ничего не подсказывает?
— По-моему, этот тип считает, что нет ничего страшного в том, что женщина подверглась насилию. А может быть, он так не думает. А просто считает, что недопустимо выносить сор из избы.
— А вы больше к чему склоняетесь? — спросила Харпер, подсаживаясь к Ричеру.
Элисон перевела взгляд на нее.
— Право, не знаю. На мой взгляд, середины нет. Или женщина глотает позор молча, или поднимает страшный шум.
— Вы не пытались найти середину?
Она покачала головой.
— Я живое доказательство того, что середины быть не может. Я просто взорвалась. У меня середины не было. По крайней мере, я ее не видела.
— Кто это был? — спросил Ричер.
— Один полковник по фамилии Гаскойн, — сказала Элисон. — Он неизменно начинал вонять, если к нему обращались по личному делу. Я обратилась к нему по поводу перевода на другое место. Я была у него пять раз. Я не проповедовала идеи феминизма. И политика тут была ни при чем. Мне просто хотелось заниматься чем-нибудь более интересным. И, по правде говоря, я считала, что армия растрачивает без пользы хорошего солдата. Потому что я была хорошим солдатом.
Ричер кивнул.
— И чем кончилась история с Гаскойном?
Элисон вздохнула.
— Я оказалась застигнута врасплох. Сперва мне казалось, что он просто шутит.
Она помолчала. Отвела взгляд.
— Он предложил мне в следующий раз прийти без формы. Я решила, он просто хочет пригласить меня в город, в бар, в штатской одежде. Но затем Гаскойн дал ясно понять: нет, я должна снять форму прямо сейчас, у него в кабинете.
Ричер кивнул.
— Не очень приятное предложение.
Элисон снова скорчила гримасу.
— Ну, Гаскойн подошел к этому окольными путями. Сначала он все обращал в шутку, как будто заигрывал со мной. Я даже не обратила на это особого внимания. Понимаете, он мужчина, я женщина, чему тут удивляться? Но затем Гаскойн решил, что я слишком непонятливая, и вдруг он скатился в мерзость. Красочно описал мне, что я должна делать. Понимаете? Поставить правую ногу к одной ножке стола, левую к другой, заложить руки за голову и простоять так без движения полчаса. Согнувшись пополам, понимаете? Как в порнофильме. И тут мне в голову ударила такая злость, что в долю секунды я взорвалась атомной бомбой.
Ричер снова кивнул.
— И вы ему хорошенько врезали?
— Разумеется.
— Как Гаскойн на это отреагировал?
Элисон улыбнулась.
— В первую очередь, растерялся. Не сомневаюсь, он делал это уже не первый раз, и до этого ему все сходило с рук. Думаю, он удивился, увидев, что правила игры переменились.
— А не может ли этот Гаскойн быть тем самым убийцей?
Она решительно покачала головой.
— Нет. Мы имеем дело с человеком смертельно опасным, так? Про Гаскойна этого никак не скажешь. Он был старым, уставшим, бесполезным, разочарованным. Джулия сказала, убийца умен и изобретателен. А Гаскойн неспособен проявить инициативу, понимаете?
Ричер снова кивнул.
— Если психологический портрет, составленный вашей сестрой, верен, скорее всего, речь идет о человеке, который держался в тени.
— Совершенно верно, — согласилась Элисон. — Возможно, сам он не был ни в чем замешан. Лишь наблюдал со стороны, а затем в нем вскипел праведный гнев.
— Если психологический портрет, составленный Джулией, верен, — повторил Ричер.
Последовала короткая пауза.
— Очень большое «если», — заметила Элисон.
— У вас есть сомнения?
— Вы же прекрасно это знаете. Как и я знаю, что у вас тоже есть сомнения. Потому что мы с вами мыслим одинаково.
Харпер подалась вперед.
— О чем это вы?
Элисон ответила не сразу.
— Я просто не могу себе представить, что военный пойдет на такие труды — по крайней мере, только не в данном случае. В армии все обстоит не так. Правила меняются постоянно. И тому миллион примеров. Так, пятьдесят лет назад считалось нормальным издеваться над чернокожими, но сейчас это не так. Сотни, тысячи человек изгонялись из армии за какие-то только что придуманные провинности. Президент Трумен покончил с расовой сегрегацией в армии, но никто не начал отстреливать негров, подававших жалобы на белых командиров. Но тут что-то не так. Я не могу понять эту странную реакцию.
— Быть может, противостояние мужчин и женщин является более фундаментальным.
Элисон кивнула.
— Возможно. Я не знаю. Но, подытожив все, все жертвы относятся к одной очень специфической категории, так что это обязан быть военный. Кто еще мог идентифицировать всех нас? Вот только военный этот чертовски странный, это точно. Мне таких встречать не доводилось.