Они снова пересекли Колумбию, делавшую в этих местах петлю на запад, и очутились в Орегоне. Шоссе И-64 шло вдоль реки, по границе штата. Дорога была широкая и пустынная. Впереди во мраке высились невидимые хребты Каскадных гор. Звезды казались холодными и крошечными. Откинувшись назад, Ричер разглядывал их через изгиб бокового стекла, в том месте, где оно встречается с крышей. Времени было уже за полночь.
— Ты должен говорить со мной, — предупредила Харпер. — Иначе я засну за рулем.
— Ты ничем не лучше Ламарр, — проворчал Ричер.
Харпер усмехнулась.
— Лучше.
— Да, пожалуй, лучше, — согласился Ричер.
— Но все равно, говори со мной. Почему ты ушел из армии?
— Ты именно об этом хочешь говорить?
— Ну, это просто одна из тем для разговора.
— Почему все спрашивают меня именно об этом?
Харпер пожала плечами.
— Наверное, людям любопытно.
— Почему? Почему я не должен был уходить из армии?
— Потому что, как мне кажется, тебе нравилась служба в армии. Как мне нравится работа в ФБР.
— В армии есть масса своих минусов.
Харпер кивнула.
— Естественно. И в Бюро тоже есть масса своих минусов. Это то же самое, что отношения между супругами. У каждого есть свои плюсы и минусы, но это мои плюсы и минусы, ты меня понимаешь? И никто не подает на развод из-за каких-то неприятных мелочей.
— Я попал под сокращение, — сказал Ричер.
— Нет. Мы ознакомились с твоим личным делом. Сокращали общую численность, но персонально тебя никто не сокращал. Ты сам вызвался уйти.
Ричер молчал милю-две. Затем кивнул.
— Я испугался.
Харпер удивленно посмотрела на него.
— Чего?
— Мне нравилось все так, как было. Я не хотел, чтобы что-либо менялось.
— Менялось как?
— Ну, превращалось в нечто меньшее. Армия была огромной, очень огромной. Ты даже не можешь себе представить. Она простиралась по всему миру. И вот ее собрались сократить. Я должен был бы получить повышение, то есть, занял бы более высокое положение в меньшей организации.
— И что в этом плохого? Большая рыбина в маленьком пруду, так?
— Я не хотел становиться большой рыбиной, — сказал Ричер. — Мне нравилось быть маленькой рыбкой.
— Ты был совсем не маленькой рыбкой, — возразила Харпер. — Майор — это совсем не маленькая рыбка.
— Ну хорошо, — кивнул Ричер, — мне нравилось быть средней рыбой. Так очень удобно. Почти полная безликость.
Харпер покачала головой.
— Все равно это недостаточная причина для того, чтобы увольняться.
Ричер снова посмотрел на звезды, застывшие на небе в многих миллиардах миль над ним.
— Большой рыбине в маленьком пруду негде плавать, — сказал он. — Мне пришлось бы сидеть на одном месте по несколько лет. Пять лет за одним большим столом, затем пять лет за другим, бо́льшим столом где-нибудь в другом месте. Такой человек как я, не владеющий мастерством политика, не привыкший к светскому общению, дослужился бы до полковника и на этом остановился бы. И еще пятнадцать-двадцать лет торчал бы на одном месте.
— Но?
— Но мне хотелось быть в постоянном движении. Всю свою жизнь я провел в движении, в самом прямом смысле. Я боялся остановиться. Я не знал, что почувствую, застряв на одном месте, но у меня было предчувствие, что я возненавижу такую жизнь.
— И?
Он пожал плечами.
— И вот я застрял на одном месте.
— И? — снова спросила Харпер.
Пожав плечами, Ричер промолчал. В машине было тепло. Тепло и уютно.
— Говори, Ричер, — не отставала от него Харпер. — Высказывайся до конца. Ты застрял на одном месте, и что?
— А ничего.
— Не криви душой. И что?
Он шумно вздохнул.
— И у меня возникли с этим проблемы.
В машине стало тихо. Харпер понимающе кивнула.
— Полагаю, твоя Джоди не хочет болтаться по всему земному шару.
— А ты бы захотела?
— Не знаю.
Ричер кивнул.
— Вся беда в том, что Джоди знает. У нас с ней было одинаковое детство, мы были в непрерывном движении, с одной базы на другую, по всему миру, месяц здесь, полгода там. И вот сейчас Джоди живет такой жизнью, потому что сама создала ее такую для себя, потому что именно этого хочет. Она знает, чего хочет, потому что ей прекрасно известна альтернатива.
— Она тоже может переезжать с места на место. Она ведь адвокат. И может время от времени менять работу.
Ричер покачал головой.
— Так не получается. Тут все дело в карьере. В самое ближайшее время Джоди станет младшим партнером, и после этого, скорее всего, уже не уйдет из этой фирмы до конца жизни. И, к тому же, я имел в виду не пару лет тут, три года там, купить дом, продать дом. Я имел в виду, что если я завтра проснусь в Орегоне и мне захочется отправиться в Оклахому, Техас или еще куда-нибудь, я просто отправлюсь туда. Не имея понятия о том, куда поеду послезавтра.
— Скиталец.
— Для меня это имеет большое значение.
— Насколько большое?
Он пожал плечами.
— Я точно не знаю.
— И как ты собираешься узнать?
— Вся беда в том, что я как раз сейчас это и выясняю.
— И что ты намереваешься сделать?
Ричер молчал на протяжении еще одной мили.
— Не знаю, — наконец сказал он.
— Возможно, ты к этому привыкнешь.
— Возможно. А может быть, и не привыкну. Это у меня в крови. Вот например сейчас мы с тобой едем в разгар ночи куда-то туда, где я не был ни разу в жизни, и мне очень хорошо. Я даже не могу объяснить, насколько хорошо.
Харпер улыбнулась.
— Может быть, все дело в попутчике.
Ричер улыбнулся в ответ.
— Может быть.
— Скажи мне еще одну вещь.
— Какую?
— Почему мы ошибаемся насчет мотива убийства?
Ричер покачал головой.
— Подожди до тех пор, пока мы не приедем в Портленд.
— А что мы увидим в Портленде?
— Я думаю, картонную коробку, наполненную банками с краской, и абсолютно никаких намеков на то, откуда она появилась и кто ее прислал.
— И?
— И тогда мы сложим два и два и получим четыре. А так, как считаете вы, четыре у вас не получается. У вас получается какое-то большое необъяснимое число, которое совсем не похоже на четыре.