— Я бы не отказалась от возможности лично произвести задержание.
— Честолюбие?
Она скорчила гримасу.
— Наверное, просто дух соперничества.
— Лиза Харпер против лучших умов Бюро, — усмехнулся Ричер.
— Ты совершенно прав. С нами, простыми агентами, они обращаются как с мусором.
Двигатели повысили свой рев до визга, и самолет покатился от терминала. Крутанул нос и не спеша вырулил на взлетно-посадочную полосу.
— Так что насчет царапин на лице? — напомнила Харпер.
— Я считаю, это доказывает мою точку зрения, — сказал Ричер. — На мой взгляд, на настоящий момент это самая ценная улика.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Это было сделано без настоящего чувства. Как-то неубедительно. Я считаю, это доказывает, что убийца пытается скрыться за образом маньяка. То есть, притворяется. Вот, к примеру, я взглянул на эти преступления и задался вопросом: а где же жестокость? Где же ярость? И в то же самое время убийца, мысленно прокручивая свои действия, тоже подумал: «О господи, я не показываю никаких чувств». Поэтому в следующий раз он попытался их показать, но поскольку в действительности он ничего не испытывает, получилось у него весьма неубедительно.
Харпер кивнула.
— Если верить Стейвли, Элисон даже не поморщилась.
— Бескровная жестокость, — согласился Ричер. — Можно сказать, в буквальном смысле. Словно техническое упражнение, каковым оно и является на самом деле, потому что все это и есть техническое упражнение. За маскарадом маньяка-психопата скрывается какой-то совершенно непоколебимый приземленный мотив.
— Убийца заставил Элисон саму нанести эти раны.
— Думаю, да.
— Но почему?
— Быть может, беспокоился насчет отпечатков пальцев? Не хотел показать, что он правша или левша? Демонстрировал свою власть?
— Власти у него хоть отбавляй, тебе не кажется? Но это также объясняет, почему раны были нанесены без особой злости. Элисон не хотела сделать себе больно.
— Наверное, ты права, — сонным голосом произнес Ричер.
— Но почему все началось с Элисон? Почему убийца ждал до четвертой жертвы?
— Полагаю, беспрестанное стремление к совершенству. Такой человек постоянно думает и оттачивает свое мастерство.
— А это никак не выделяет Элисон из остальных жертв? Имеет ли это какое-то особое значение?
Ричер пожал плечами.
— Пусть об этом ломают головы ваши умники. Но я думаю, что если бы им пришла такая мысль, они бы непременно ее высказали.
— Возможно, убийца знал Элисон лучше, чем остальных. Работал с ней более тесно.
— Возможно. Но давай не будем вторгаться на чужую территорию. Останемся твердо стоять на земле. Ты не забыла, что ты простой агент?
Харпер кивнула.
— А простой агент считает, что самый вероятный мотив — это деньги.
— Другого не дано, — подтвердил Ричер. — За такими преступлениями стоят или любовь, или деньги. Но в данном случае любовь исключается, потому что любовь сводит с ума, а наш убийца не сумасшедший.
Развернувшись последний раз, самолет застыл у начала взлетно-посадочной полосы. Задержался на секунду, затем резко тронулся вперед, быстро набирая скорость. Оторвался от бетона и тяжело поднялся в воздух. За иллюминатором появились огни вечернего Вашингтона.
— Почему убийца отказался от временно́го интервала? — спросила Харпер, перекрывая шум взлета.
Ричер пожал плечами.
— Возможно, ему просто захотелось.
— Просто захотелось?
— Возможно, он сделал это просто ради удовольствия. Ничто не сбивает с толку ваших мозговедов так, как изменившийся рисунок.
— Убийца и дальше будет его менять?
Самолет, покачавшись, выровнялся, и гул двигателей стал тише.
— Все позади, — сказал Ричер. — Женщины находятся под охраной, и очень скоро преступник окажется у вас в руках.
— Ты настолько уверен?
Ричер пожал плечами.
— Нет смысла настраиваться на неудачу.
Зевнув, он положил голову между подголовником кресла и пластмассовой переборкой. Закрыл глаза.
— Разбудишь меня, когда мы прилетим.
* * *
Однако его разбудил грохот выпускающегося шасси, в трех тысячах футов над нью-йоркским аэропортом «Ла-Гуардия» и в трех милях к востоку от него. Взглянув на часы, Ричер увидел, что проспал пятьдесят минут. У него во рту чувствовался привкус усталости.
— Хочешь поужинать? — спросила Харпер.
Протерев глаза, он снова посмотрел на часы. Ему нужно будет убить по меньшей мере еще час, прежде чем Джоди уйдет с работы. А может быть, и два часа. А то и три.
— Ты можешь что-нибудь предложить?
— Нью-Йорк я знаю плохо, — ответила Харпер. — Я ведь родом из Аспена.
— Я знаю неплохой итальянский ресторан, — предложил Ричер.
— Меня поселили в гостиницу на пересечении Парковой авеню и Тридцать шестой улицы. Полагаю, ты остановишься у Джоди.
— Я тоже так полагаю, — кивнул Ричер.
— Твой ресторан недалеко от пересечения Парковой и Тридцать шестой?
Он покачал головой.
— Придется добираться на такси. Нью-Йорк — город большой.
Настал черед Харпер покачать головой.
— Никаких такси. Нас встретит машина. Она будет полностью в нашем распоряжении.
Водитель ждал у выхода из терминала. Тот самый агент, который уже возил Ричера. Машина стояла на стоянке у зала прилета. Под щеткой стеклоочистителя была большая карточка с эмблемой ФБР. Дороги до Манхэттена были запружены потоками транспорта часа пик. Однако агент вел машину так, словно совершенно не боялся дорожной полиции, и меньше чем через сорок минут после того, как самолет совершил посадку, Харпер и Ричер уже были рядом с рестораном «У мостро».
На улице было темно, и ресторан сиял обещанием рая. В зале были заняты четыре столика; звучала музыка Пуччини. Заприметив Ричера еще на улице, владелец ресторана, сияя, устремился к двери. Лично проводил их к столику и принес меню.
— Это то самое место, на которое положил глаз Петросян? — спросила Харпер.
Ричер кивнул в сторону хозяина.
— Посмотри на этого маленького человечка. Разве он заслужил такое?
— Тебе следовало оставить все полиции.
— То же самое сказала Джоди.
— Определенно, она женщина умная.
В просторном зале было тепло, и Харпер, скинув пиджак, повесила его на спинку стула. Блузка натянулась, повторяя ее движения. Впервые за все время их знакомства Харпер была в лифчике. Поймав на себе взгляд Ричера, она вспыхнула.