«Заманчивая перспектива, — подумал Ричер. — Уехать из города, чувствуя удовлетворение. Действительно, у меня нет выбора».
— Ладно, — согласился он.
— Пройдите четыре квартала на запад и один квартал на юг. Там и найдете полицейский участок. А я поднимусь к себе и позвоню Эмерсону.
— Прямо сейчас?
— Джеймс Барр начал приходить в себя. Я хочу как можно быстрее с этим разобраться. Завтра потрачу большую часть дня на поиски психиатра, который согласится осмотреть его бесплатно. Иск по медицинским показаниям по-прежнему остается нашей единственной надеждой.
Ричер прошагал четыре квартала на запад и один на юг. Ему пришлось пройти под автострадой, и наконец он очутился на нужном перекрестке. Полицейский участок занимал целый квартал; рядом с самим зданием располагалась парковка в форме буквы L для служебных машин. На ней аккуратно выстроились черно-белые полицейские автомобили и машины детективов без опознавательных знаков, фургон экспертов и грузовик спецназа. Здание было возведено из коричневого глазурованного кирпича, на его плоской крыше тут и там торчали вентиляционные трубы. На всех окнах — решетки. По периметру кое-где — колючая проволока.
Ричер вошел внутрь здания, выяснил, куда ему нужно обратиться, и обнаружил, что Эмерсон ждет его, сидя за своим столом. Ричер узнал старшего детектива по телерепортажу, который видел в прошлую субботу. Тот же мужчина, бледный, спокойный, компетентный, не крупный, но и не маленький. При ближайшем рассмотрении Эмерсон выглядел так, словно был копом с самого рождения. Возможно, даже с момента зачатия. Это чувствовалось в его облике и было зафиксировано в ДНК. Серые фланелевые брюки и белая рубашка с коротким рукавом. Верхняя пуговица расстегнута, галстука нет. На спинке стула — твидовый пиджак. Лицо и тело сыщика показались Ричеру несколько бесформенными, словно пострадали от постоянного давления.
— Добро пожаловать в Индиану, — поприветствовал он.
Ричер не отозвался.
— Я говорю серьезно, — продолжил Эмерсон. — Правда, совершенно искренне. Мы любим, когда старые друзья обвиняемых заявляются в город, чтобы развалить нашу работу.
— Я здесь как представитель адвоката, — пояснил Ричер. — А не как друг обвиняемого.
Эмерсон кивнул.
— Я сам введу вас в курс дела, — сказал он. — А потом мой эксперт сообщит детали. Вы можете увидеть абсолютно все, что пожелаете, и задать любые вопросы.
Ричер улыбнулся. Он и сам был отчасти копом в течение тринадцати лет, причем в весьма непростой ситуации, и прекрасно знал полицейский язык и его специфику. Отлично понимал интонации и все нюансы. А речь Эмерсона многое ему подсказала. Например, что, несмотря на изначальную враждебность, тот в душе рад познакомиться и с критическим отношением к порученному ему делу. Потому что ничуть не сомневается в нем: у него на руках абсолютно беспроигрышные карты.
— Насколько я понимаю, вы достаточно хорошо знали Джеймса Барра? — поинтересовался Эмерсон.
— А вы? — задал встречный вопрос Ричер.
Эмерсон отрицательно покачал головой.
— Никогда не встречал. И ничто не предвещало такого поворота событий.
— Барр имел разрешение на винтовку?
— Она была зарегистрирована и не модифицирована, — кивнув, ответил Эмерсон.
— Он охотился?
Эмерсон снова качнул головой.
— Он не был членом Национальной стрелковой ассоциации и стрелкового клуба. Мы ни разу не видели его на холмах. Он никогда не влипал ни в какие неприятности. Малозаметный гражданин. Точнее, совсем незаметный. И ни одного даже самого незначительного намека на проблемы.
— Вам уже доводилось видеть такое прежде?
— Чаще, чем хотелось бы. Если включить в список Штатов округ Колумбия, то Индиана находится на шестнадцатом месте из пятидесяти одного по количеству убийств на душу населения. У нас дела обстоят хуже, чем в Нью-Йорке и Калифорнии. Наш город не самый худший в штате, но и не на первых местах. Так что мы уже сталкивались с подобными случаями. Иногда их можно предвидеть, иногда — нет. Но в любом случае мы знаем свое дело.
— Я разговаривал с Алексом Родиным, — сказал Ричер. — Он находится под сильным впечатлением.
— И неудивительно. Мы прекрасно справились с этим делом. Ваш старый приятель был упакован через шесть часов после первого выстрела. Дело как в учебниках, от начала и до конца.
— И никаких сомнений?
— Скажем так: я написал отчет в субботу утром и с тех пор даже не вспоминал об этом деле. Оно закрыто. Лучшее из расследований, какие мне довелось проводить, а я многое повидал.
— Как вы считаете, мне стоит с ним ознакомиться?
— Конечно стоит. Мой эксперт просто рвется похвастать своими успехами. Он хороший человек и заслужил свою долю славы.
Эмерсон отвел Ричера в лабораторию и отрекомендовал его в качестве представителя адвоката, а не как друга Джеймса Барра. Что было неплохо с точки зрения отношения к нему окружающих. Затем Эмерсон оставил его там. Эксперт оказался серьезным мужчиной сорока одного года, по имени Беллантонио. Однако его имя было примечательнее его самого — высокого, тощего, темноволосого и сутулого. Он вполне мог бы быть гробовщиком. Судя по всему, эксперт опасался, что Джеймс Барр скоро признает свою вину и тогда ему не выпадет удача выступить в суде. Это Ричер понял сразу. Поэтому Беллантонио и выложил вещественные улики в строгой последовательности на длинных столах в закрытом гаражном боксе, чтобы устроить для посетителей представление, которое ему не суждено дать в суде.
Белые столы, как в обычной столовой, расположились по всему периметру бокса. Над ними были прибиты горизонтальные пробковые доски с сотнями прикрепленных к ним листов бумаги в пластиковых папках. Листы содержали комментарии к предметам, выставленным на столах. На небольшом пространстве между столами был втиснут «додж-караван» Джеймса Барра. Идеально чистый бокс заливал резкий свет флуоресцентных ламп, и минивэн, старый, грязный, пахнущий бензином, маслом и резиной, казался здесь громадным и лишним. Раздвижная задняя дверь машины была открыта, и Беллантонио направил свет так, чтобы он падал на коврик.
— Выглядит неплохо, — сказал Ричер.
— Лучшее место преступления, на котором мне когда-либо доводилось работать, — ответил Беллантонио.
— Покажите мне все, что тут есть.
Беллантонио начал показ с дорожного конуса, который стоял на толстом листе бумаги и выглядел слишком большим, диковинным и явно не на своем месте. Ричер увидел на нем порошок для снятия отпечатков пальцев и прочитал заметки над ним. Барр прикасался к нему, в этом не было ни малейших сомнений. Он держал его правой рукой около верхушки, там, где конус сужается. И не один раз. На конусе имелись отпечатки пальцев и ладони. Совпадение полное. Сравнительных точек достаточно, чтобы удовлетворить любой суд.