— Месяца два назад.
Ричер вновь поднялся на ноги.
— А что вы рассчитывали найти? — спросила женщина. Ричер повернулся к ней лицом и посмотрел в ее глаза.
Зрачки были расширены.
— То, чем вы заменили сегодня завтрак, — ответил он.
Она улыбнулась.
— Вы думали, что Джеб здесь химичит?
— Разве нет?
— Это добро привозит его приемный отец.
— Вы замужем?
— Уже нет. Однако он продолжает привозить.
— Джеб был под кайфом в понедельник вечером, — сообщил Ричер.
Женщина снова улыбнулась.
— Мать может поделиться со своим ребенком. Для чего еще нужны матери?
Ричер отвернулся от нее и еще раз внимательно оглядел грузовик.
— Зачем прятать в сарае старый грузовик, оставив новенькую машину под открытым небом?
— Понятия не имею, — ответила женщина. — Джеб все делает по-своему.
Ричер вышел из сарая и закрыл обе створки. Затем поднял замок и засунул болты на место. Замок слегка сполз под своим весом, но все же держался. Ричер зашагал прочь.
— Джеб вернется? — крикнула женщина ему вслед.
Ричер не ответил.
«Мустанг» стоял фарами на север, и Ричер направился на север. Он включил музыку громче и проехал десять миль по прямой как стрела дороге в сторону горизонта, который и не думал приближаться.
Раскин копал собственную могилу ковшом бульдозера. Этот бульдозер использовали для выравнивания земли вокруг дома Зэка. Двадцатидюймовый ковш с четырьмя стальными зубцами медленно вгрызался в мягкую землю, рычал, останавливался, пуская клубы дизельного дыма в небо Индианы.
Родившийся во времена советской власти, Раскин успел многое повидать. Афганистан, Чечня, невероятные перемены в Москве. Он мог погибнуть множество раз, но, наделенный природным русским фатализмом, оставался совершенно равнодушным к своей судьбе.
— Ukas, — сказал Зэк по-русски, что означало: «Приказ, отданный абсолютной властью».
— Nichevo, — ответил Раскин тоже по-русски, что означало: «Не бери в голову».
И он рыл землю ковшом. Раскин выбрал место, скрытое от каменоломни домом. Он выкопал аккуратную траншею шириной в двадцать дюймов, длиной и глубиной в шесть футов. Землю складывал справа, к востоку, как барьер между собой и домом. Когда Раскин закончил, то отогнал бульдозер в сторону и выключил двигатель. Потом вылез наружу и стал ждать. Спасения не было. Бежать не имело смысла. Если он побежит, его все равно найдут, и тогда могила ему не понадобится. Они воспользуются мешками для мусора, пятью или шестью. Завяжут мешки с частями его тела проволокой. А еще в мешки положат несколько кирпичей и бросят в реку.
Раскин уже не раз видел, как это делалось.
Зэк вышел из дома. Невысокий коренастый человек, древний и сгорбленный, шагал достаточно быстро, излучая энергию и силу. Он шел по неровной земле, глядя под ноги и вперед. Пятьдесят ярдов, сто. Приблизился вплотную к Раскину и остановился. Засунул изуродованную руку в карман и вытащил маленький револьвер. Зэк держал оружие, сжимая его большим пальцем и обрубком указательного. Потом протянул револьвер Раскину, и тот его взял.
— Ukas, — сказал Зэк.
— Nichevo, — ответил Раскин.
Короткое, дружелюбное, примиряющее слово, звучащее как de rien на французском, de nada на испанском и prego — на итальянском. «Пожалуйста. Я в вашем распоряжении».
— Спасибо тебе, — сказал Зэк.
Раскин отступил к узкому концу траншеи. Прокрутил барабан револьвера и увидел там лишь один патрон. Вставил его на место и повернул. Затем взвел курок и сунул дуло в рот. Раскин повернулся так, чтобы оказаться лицом к Зэку и спиной к траншее. Сделал шаг назад к самому ее краю. Он стоял спокойно и прямо, как прыгун на олимпийских соревнованиях перед особенно сложным прыжком.
Он закрыл глаза.
И нажал на курок.
На милю вокруг вороны поднялись в воздух. В ярком солнечном свете кровь, мозг и кость разлетелись во все стороны по идеальной параболе. Тело Раскина упало назад на дно траншеи. Вороны опустились на землю, и далекий шум из каменоломни вновь стал привычным фоном. Затем Зэк забрался в кабину бульдозера и включил двигатель. Рычаги и кнопки были большими, как бильярдные шары, что позволяло ему управлять машиной ладонями.
Ричер остановился в пятнадцати милях к северу от города и припарковал «мустанг» на засыпанной гравием обочине, где сходились два огромных круглых поля. Со всех сторон расстилались поля — с севера, юга, востока и запада, одно за другим. И у каждого имелась своя ирригационная система. И в каждом случае кронштейн поворачивался медленно и неуклонно.
Он заглушил двигатель, выбрался из машины, потянулся и зевнул. Воздух был насыщен туманом. Вблизи ирригационная система оказалась массивной и необычной на вид. Нечто вроде недавно приземлившегося инопланетного корабля. В центре каждого поля высилась вертикальная стойка, напоминающая высокую металлическую дымовую трубу. Кронштейн отходил от нее горизонтально; из сотен носиков, расположенных по всей его длине, сочилась вода. На внешнем конце кронштейна была прикреплена поддерживающая нога, которая заканчивалась колесом с резиновой шиной, большим, как шасси пассажирского самолета. Оно бесконечно катилось по круглой колее.
Ричер стоял и смотрел до тех пор, пока колесо на ближайшем поле не поравнялось с ним. Он приблизился к нему вплотную и зашагал рядом. Шина доходила ему до пояса. Кронштейн был заметно выше головы. Держась правее колеса, Ричер обходил поле по часовой стрелке. Он шел сквозь легкий туман. Было холодно. Система громко шипела. Колесо взбиралось на небольшие холмики и спускалось в неглубокие впадины. Оно проделывало долгий-долгий круг. Кронштейн достигал в длину ста пятидесяти футов, из чего следовало, что его периметр составлял более трехсот ярдов. В «пи» раз больше диаметра. А площадь равнялась произведению «пи» на квадрат радиуса, то есть более семи тысяч восьмисот квадратных ярдов. Из чего следовало, что площадь всех углов, которые не орошались, составляла немногим меньше двух тысяч двухсот квадратных ярдов. Более двадцати одного процента. Более пяти тысяч квадратных ярдов в каждом углу. Как свободные поля на мишенях. «Мустанг» был припаркован в одном из таких углов, и его размер пропорционально равнялся размеру пули. Как одна из пуль Чарли в углах мишени.
Ричер вернулся к тому месту, откуда начал свой путь. Он слегка промок, а его туфли покрылись грязью. Он вышел на засыпанную гравием площадку и посмотрел на запад. На далеком горизонте в воздух неожиданно поднялась стая ворон, потом они снова опустились на землю. Ричер сел в машину и включил зажигание. Нашел соответствующий тумблер, опустил крышу и посмотрел на часы. До рандеву в офисе Франклина осталось два часа. Поэтому он улегся на сиденье, предоставляя солнцу возможность высушить одежду, вытащил из кармана сложенную мишень и долго ее разглядывал. Понюхал. Поднял так, чтобы свет проник в ровные круглые дырочки. Затем убрал мишень в карман. Ричер смотрел вверх и видел только небо. Он закрыл глаза, чтобы солнце их не слепило, и стал думать о своеобразии психики человека и мотивации его поступков, об иллюзиях и реальности, о преступлении и невиновности и о роли случайности в судьбах людей.