— Они знают, что это сделал кто-то.
— И что они будут делать?
— Ничего.
На горизонте появился второй грузовик с полуприцепом. Потом третий. Но прежде чем они увидели четвертый, в другую сторону промчался грузовик, который вез синий контейнер с надписью «Китайские линии». Тяжелый, судя по тому, как сильно проседали шины.
С номерами из Нью-Джерси.
— Машины, разбитые во время военных действий, — сказала Воэн.
Ричер кивнул, но ничего не ответил. Грузовик исчез в утреннем тумане, и затем мимо проехала четвертая машина с грузом стальных болванок. Воэн прогнула спину и вытянулась в струнку от носочков до плеч.
— Я отлично себя чувствую, — сказала она.
— Ты это заслужила.
— Я хотела, чтобы ты знал о Дэвиде.
— Ты ничего не должна объяснять, — заверил ее Ричер.
Он повернулся на сиденье, наблюдая за северным горизонтом, находившимся в миле от них. Там появилось небольшое пятнышко, движущееся в тумане. Далекий грузовик. Маленький из-за большого расстояния. Жесткая прямоугольная форма. Грузовик с закрытой платформой коричневого цвета.
— А теперь будь внимательна, — сказал Ричер.
Грузовику понадобилась минута, чтобы проехать милю, а потом он с ревом промчался мимо них. Двухосный, самый обычный, приземистый. Коричневая краска. Никакого логотипа. Никаких надписей.
У него были канадские номера, из Онтарио.
— Хочешь предсказание? — сказал Ричер. — Мы снова увидим этот грузовик через девяносто минут, когда он поедет обратно.
— А что тут такого? Он разгрузится и отправится домой.
— И что он будет разгружать?
— То, что привез.
— Например?
— Металлолом.
— Откуда?
— Самый крупный город Онтарио — Торонто, — ответила Воэн. — Значит, он из Торонто, согласно закону средних величин.
Ричер кивнул.
— Четыреста первое шоссе в Канаде, Девяносто четвертая автострада вокруг Детройта, Семьдесят четвертая из Толедо и Семидесятая — прямо сюда. Долгий путь.
— Сравнительно.
— В особенности если вспомнить, что у Канады есть и свои прокатные станы. Я точно знаю, что их немало вокруг Детройта и по всей Индиане, а это совсем рядом с Канадой. Зачем им тащиться сюда?
— Потому что Тарман делает здесь нечто особенное. Ты сам так сказал.
— Канадская армия состоит из трех человек и собаки. Они пользуются своей техникой вечно.
— А военные потери? — спросила Воэн.
— Канадцы не воюют в Ираке. У них хватает на это ума.
— Так что же в грузовике?
— Я полагаю, что ровным счетом ничего.
Они продолжали ждать. В обоих направлениях проехало немало машин, но все они не представляли интереса. Грузовики с полуприцепами из Небраски, Вайоминга, Юты, штата Вашингтон и Калифорнии, нагруженные битыми машинами, грудами стальных обломков, ржавыми остовами бойлеров и локомотивов, обломками кораблей. Ричер бросал на них короткие взгляды и отворачивался. Он продолжал изучать восточный горизонт, сверяясь с часами у себя в голове. Воэн вышла из машины и достала захваченную папку из-под коврика в багажнике. Она разложила бумаги на картонной папке и выровняла их на колене. Лизнула большой палец и начала с самого старого документа. На нем стояла дата почти семилетней давности. Заказ на покупку пяти тысяч галлонов трихлороэтилена, доставка из «Кирни кемикал» для «Тарман металс». Очередной по времени документ был идентичным. Третий — тоже. Четвертый был подписан в следующем календарном году.
— Пятнадцать тысяч галлонов за первый год, — скачала Воэн. — Это много?
— Я не знаю, — ответил Ричер. — Пусть лаборатория штата даст ответ.
В следующем году заказы были аналогичными. Пятнадцать тысяч галлонов. На третий год объемы закупок увеличились — пять отдельных заказов на двадцать пять тысяч галлонов. Между заказами проходило около семидесяти с лишним дней. Увеличение потребления на 67 процентов.
— Начало масштабных боевых действий, — сказала Воэн. — Первые разбитые машины.
На четвертый год закупки составили те же двадцать пять тысяч галлонов.
На пятый год тоже ничего не изменилось.
— Год Дэвида, — заметила Воэн. — Его «хамви» был отмыт частью этих галлонов. Точнее, то, что от него осталось.
На шестой год закупки вновь поползли вверх. Шесть заказов, всего тридцать тысяч галлонов. Ситуация в Ираке заметно ухудшилась. Потребление ТХЭ увеличилось на 20 процентов. В текущем году цифры продолжали расти. Уже было сделано шесть заказов, а осталась еще четверть года. Внезапно Воэн остановилась, посмотрела на выложенные рядом шесть страниц и сказала:
— Нет, один отличается от остальных.
— В чем различие? — поинтересовался Ричер.
— Один заказ — это не трихлороэтилен. И не в галлонах. Речь идет о тоннах, а вещество называется тринитротолуол. Тарман купил двадцать тонн.
— Когда?
— Три месяца назад. Наверное, они случайно положили заказ не в ту папку.
— От «Кирни»?
— Да.
— Тогда ошибки нет.
— Это что, еще один вид очистителя?
— Нет.
— Ты его знаешь?
— Все его знают. Он изобретен в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году в Германии, где его собирались использовать в качестве желтого красителя.
— Никогда о нем не слышала, — призналась Воэн. — К тому же я не люблю желтый цвет.
— Через несколько лет они поняли, что это вещество разлагается экзотермически.
— Что это значит?
— Оно взрывается.
Воэн посмотрела на него непонимающим взглядом.
— Трихлороэтилен называется ТХЭ, — продолжал Ричер. — А тринитротолуол — ТНТ.
— Ну, об этом-то я слышала.
— Все о нем слышали.
— Выходит, Тарман купил двадцать тонн динамита? Но зачем?
— Динамит отличается от ТНТ. Динамит — это древесная масса, пропитанная нитроглицерином, которой придают форму цилиндра, а затем заворачивают в бумагу. ТНТ — это специфическое химическое соединение. Желтое и твердое. И намного более стабильное. А значит, куда более полезное.
— Ладно, но зачем его покупать?
— Не знаю. Может быть, Тарман что-то взрывает. ТНТ легко растворяется, и его можно разливать. Так делают оболочки снарядов и бомб, чтобы придать им определенную форму. Возможно, Тарман использует его в жидком виде, чтобы ТНТ проникал в швы, которые невозможно разрезать другим способом. Он хвастался передо мной своими продвинутыми технологиями.