— Подвезти? — спросила женщина.
— Я пешочком, — ответил Ричер.
— До города пять миль.
— Я дошел сюда, значит, смогу дойти назад.
— Ехать проще.
— Я справлюсь.
Женщина замолчала. Ричер прислушался к терпеливому гудению двигателя машины. Приводные ремни вращались, глушитель тихонько тикал, остывая. Ричер двинулся дальше, сделал три шага и услышал, что трансмиссия переключилась на задний ход. Машина поехала рядом, не обгоняя его. Окно было по-прежнему открыто.
— Дай себе передышку, Зенон, — сказала женщина.
Ричер застыл на месте.
— Вы знаете, кто такой Зенон? — спросил он.
Машина остановилась.
— Зенон Китийский, — ответила женщина. — Древнегреческий философ, основатель стоицизма. Я прошу вас прекратить изображать долготерпение.
— Стоики должны быть терпеливыми. Стоицизм предполагает абсолютное приятие судьбы. Так говорил Зенон.
— Вам суждено вернуться в Хоуп. И Зенону все равно, поедете вы туда или пойдете пешком.
— А вы кто: философ, коп или обычный шофер?
— Когда полицейский участок Диспейра вышвыривает кого-нибудь из города и оставляет на границе, они звонят нам. В качестве любезности.
— Такое часто случается?
— Чаще, чем вы можете себе представить.
— А вы приезжаете и подбираете нас?
— Мы здесь для того, чтобы служить. Так сказано на значке.
Ричер посмотрел на щит на дверце машины. В центре было написано: «ДПХ», наверху: «Защищать», а внизу добавлено: «И служить».
— Понятно, — сказал он.
— Так что садитесь.
— Зачем они это делают?
— Садитесь, и я вам расскажу.
— Вы хотите запретить мне идти пешком?
— Пять миль. Сейчас вы раздражены, а когда доберетесь до города, будете по-настоящему в ярости. Поверьте мне. Мы уже такое видели. Для всех нас будет лучше, если вы сядете в машину.
— Я не такой, как все. Пешие прогулки меня успокаивают.
— Я не намерена вас упрашивать, Ричер, — сказала женщина.
— Вы знаете, как меня зовут?
— Нам сообщили ваше имя из полицейского участка Диспейра. В качестве любезности.
— И предупреждения?
— Возможно. В данный момент я пытаюсь решить, принимать ли их слова всерьез.
Ричер снова пожал плечами и взялся за ручку задней двери.
— Садись впереди, болван, — сказала женщина. — Я тебе помогаю, а не арестовываю.
Ричер обошел багажник и открыл переднюю дверь со стороны пассажирского сиденья, окруженного радиоконсолями. Здесь даже имелся портативный компьютер, закрепленный на специальной скобе, однако само сиденье было пустым, на нем даже шляпа не лежала. Из-за перегородки безопасности Ричер не сразу сумел пристроить ноги. В машине пахло маслом, кофе, духами и разогретой электроникой. На монитор компьютера была выведена карта навигатора. Маленькая стрелка указывала на запад и исчезала у дальнего края розового пятна, подписанного «Город Хоуп». Пятно было прямоугольным, почти квадратным. Быстрый и приблизительный способ нахождения какого-либо места, как, например, сам штат Колорадо. Рядом с ним светло-малиновым пятном был отмечен Диспейр. Его форма не имела ничего общего с прямоугольником, городок напоминал тупой клин. Восточная граница Диспейра полностью совпадала с западной границей Хоупа, а дальше город расширялся, превращаясь в треугольник с обрезанной вершиной. Западная граница Диспейра была в два раза длиннее восточной, за ней раскинулась серая пустота. Земля, не получившая статуса города. От автострад I-70 и I-25 ответвлялись отростки, которые проходили по ней и захватывали северо-западный угол Диспейра.
Женщина-полицейский закрыла окно и посмотрела назад, вытянув шею, а затем развернула машину. Она была довольно хрупкого телосложения. Вероятно, пять футов шесть дюймов, вероятно, меньше ста двадцати фунтов, и, вероятно, меньше тридцати пяти лет. Никаких украшений, в том числе обручального кольца. К воротнику строгой рубашки коричневого цвета прикреплен наушник фирмы «Моторола», на левой груди приколот большой золотой значок. Взглянув на него, Ричер узнал, что ее зовут Воэн, а еще что она хороший полицейский. Складывалось впечатление, что она получила целую кучу наград и благодарностей. Она была привлекательной, но отличалась от обычных женщин, потому что видела то, чего не видели они. Это не вызывало сомнений. Ричер был хорошо знаком с подобными вещами, поскольку служил со многими женщинами в военной полиции.
— Почему меня прогнали из Диспейра? — спросил он.
Женщина по имени Воэн выключила свет в машине, и теперь ее освещали только красные огни на приборной доске, розовое и малиновое сияние навигатора и белые отблески фар, отражавшиеся от дороги.
— Посмотри на себя, — сказала она.
— А что со мной такого?
— Что ты видишь?
— Обычного парня.
— «Синий воротничок» в рабочей одежде, в хорошей физической форме, сильный, здоровый и голодный.
— И что?
— Как далеко тебе удалось зайти в город?
— Я побывал на заправке, в ресторане и в городском суде.
— Значит, ты не видел всей картины, — проговорила Воэн.
Она ехала медленно, около тридцати миль в час, как будто хотела многое ему рассказать. Одна ее рука лежала на руле, локтем опираясь на дверь. Другую руку она положила на колени. Чтобы проехать пять миль с такой скоростью, потребуется десять минут. Ричеру стало интересно, что такого она хочет ему сообщить за эти десять минут.
— Я скорее «зеленый воротничок», чем «синий», — сказал он.
— «Зеленый»?
— Я служил в армии. В военной полиции.
— Когда?
— Десять лет назад.
— Сейчас работаешь?
— Нет.
— Ну тогда понятно.
— Что понятно?
— Ты представлял для них угрозу.
— Почему?
— К западу от Диспейра находится самый крупный в Колорадо завод по переработке металла.
— Я видел смог.
— Больше в экономике Диспейра нет ничего. Только этот завод.
— Город одной компании, — понимающе сказал Ричер.
Воэн кивнула, глядя на руль.
— Человек, которому принадлежит завод, владеет каждым кирпичом каждого здания в городе. Половина населения работает на него на полную ставку. Другая половина — время от времени, когда и если в них возникает нужда. Те, кто работает на ставках, вполне довольны жизнью. Остальные не чувствуют уверенности в завтрашнем дне. Им не нужна конкуренция от пришлых чужаков. Им не нравится, когда в городе появляются новые люди, ищущие случайных заработков и готовые получать меньше денег.