– Артем… Ты… Ты где?
– Везде, старик, везде. В твоем аппарате, в твоем терминале. Я везде. Ты же знаешь. Если тебе это важно, я никогда не теряю тебя из поля зрения.
Он молчит.
– Мартин?
– Да, я здесь. Ты говори… Говори…
– Что там поделывает Я из Зеленограда?
– Ты имеешь в виду свое тело?
– Ну да, можно и так сказать. Хотя это не просто тело.
– Да, не просто, но тебя там нет. – Мартин замолкает. – Я не знаю. Последний раз, перед тем как я прибыл сюда, он намеревался отправиться в паломничество.
– Куда?
– Не знаю куда. Кажется, в Сибирь. Китай, Тибет. Мне кажется, его сильно пробило на эзотерику.
– Это неудивительно, – отвечаю я, хотя, сказать по правде, несколько удивлен. – Ты ушел из разведки…
– Да, я там поскандалил.
– Я слышал… Я позвонил тебе, чтобы сказать…
– Что ты меня любишь, – усмехнулся Мартин. Я почувствовал, что усмехнулся он грустно. – Не обращай внимания, это из одной песни. Говорят, что она старая, но ее только недавно спели заново.
Снова разряды на линии. Шорох осыпающегося гравия. Где этот гравий? Есть ли он в реальности или он такой же, как мой голос? Только волны…
Затем Мартин тихо говорит:
– Извини…
Я выпихиваю паузу из эфирного пространства и говорю:
– Через два дня в городе будет команда бойцов. Они могут тебе понадобиться. Их шеф будет ждать тебя по адресу: улица Перестроечная, дом четыре, квартира тридцать. Высокое здание, единственное на всей улице…
– Я найду, – прерывает меня Мартин.
– Да. Хорошо. И еще, что бы там у тебя ни случилось, можешь действовать как угодно жестко. С законом все будет улажено на достаточно высоком уровне. И вообще людям, которые скажут, что их послал Некто, можешь доверять.
– Ты теперь Некто? – спросил Мартин.
– Не для всех…
Снова обреченно падает куда-то вниз виртуальный гравий.
– Скажи, – наконец нарушает тишину Мартин, – все так серьезно, что потребовалось твое вмешательство?
– Да… – Неуверенность в моем голосе реальная, хотя все равно – волны, волны… – Это не совсем вмешательство. Я даже… Здесь, там, где я, не все в порядке. И то, чем занимаешься ты, действительно очень опасно и серьезно. Для всех нас. Такого, наверное, еще не было. Вся история с Алмазными НЕРвами, с осознавшими себя ИскИнами, с искусственными личностями… Первыми и неопытными, честными и правдивыми… Это просто детский лепет перед тем, что идет на нас сейчас.
– Ты сделал так, что я занимаюсь «Краем»?
– Нет. То есть не совсем так… Я подталкивал твоих бывших коллег к расследованию этих сект. Они по какой-то причине обратились к тебе. – Я сказал правду, – Любое действие наталкивается на сопротивление системы. И чем серьезней действие, тем круче отвечает система. Знаешь, раньше считалось, что под словом «система» можно подразумевать только виртуальный разум или что-то подобное. Ерунда. Система – это все абстракции человечества, такие, как государство, общество. Мне иногда кажется, что они живые…
– Кто? – не понял Мартин. – Государства?
– Не совсем так… Не государства сами по себе, а государство. Как абстракция. С законами, социумом, институтами власти. Огромный, сложный организм, живущий и развивающийся по своим правилам. Мне иногда кажется, что он живой. – Я вспомнил Я из Зеленограда и пошутил: – Вероятно, эта склонность к метафизике толкает мое тело в Тибет.
– Артем?
– Да? – И я понял, что он спросит сейчас. Обиженный мальчик в темной комнате.
– Ты не вернешься?..
Несуществующий гравий, обретая убийственность пули, падал вниз. Падал, падал, падал…
– Нет, старик, ты же знаешь. – Пауза. Помехи на линии. – Запомни, что я тебе сказал. Запомнишь?
– Да… – Как эхо. Исчезает…
– Если я понадоблюсь тебе, оставь сообщения для адресата «Некто». Или просто позвони мне…
Я исчезаю, растворяюсь в шорохе. Измельченные кусочки камня тихо, словно перышки или падающие листья, закрывают меня туманной дымкой. Я ухожу. Потому что больно.
– Куда?! Куда позвонить?! – кричит Мартин в ночной тишине.
– В Никуда. Обязательно позвони… – доносится из-за электромагнитного тумана.
– Позвоню… Позвоню… Я позвоню… – шепчет он горячими губами, свернувшись калачиком под одеялом в темной-темной комнате.
Я могу видеть это, я всемогущий электронный бог. Почти всемогущий. Я не могу плакать.
А он может.
10. МАРТИН МЫЛЬНИКОВ
Частное агентство «Акварис»
Нехорошо, когда утро начинается с антидепрессантов. Нехорошо.
Да и вообще… Надо завязывать. Раньше как-то без этого обходился, и ничего. Хотя, конечно, раньше ночных звонков из ниоткуда не было.
Господи, как хорошо было это «раньше»! Все было ясно, все было понятно. Я использовал людей и старался не позволить людям использовать себя. Были враги, и были союзники. Друзей не было. Зачем они? Я не позволял себе никого любить… Зачем? Был на редкость расчетливый мальчик. Без детства, без возраста, без комплексов, без неразрешимых проблем. Хотел – кололся, хотел – уходил в завязку…
И никаких антидепрессантов.
Я посмотрел на горку развеселых таблеток в своей руке. Две уже медленно рассасывались в желудке. Кстати, надо поесть, а то язву заработаю. Сменить весь желудок или его часть, конечно, можно, но это стоит дорого да и не очень приятно… Надо поесть.
Вот только перед этим надо решить, что делать с таблетками.
– Возвращение к невинности… – пробормотал я, переворачивая руку ладонью вниз над жерлом унитаза.
«Бац-бац-бац…» – ответили мне веселые таблеточки.
«Буль-буль-буль…» – подхватила вода, унося красные, желтые и зеленые горошины.
Вот пусть у воды никогда не будет депрессии…
Унитаз похотливо заурчал.
Свои проблемы человек должен решать сам. Таблетки тут ни при чем.
Я решительно вышел из ванной. И уже вскоре на плите шкворчало что-то, отдаленно напоминающее яичницу. Хотя, конечно, какие тут, на фиг, курицы?! Тут и тараканы-то… не везде водятся. Люди оказались гораздо более живучими.
Синтетическая яичница плевалась, бурчала и попискивала, словно совсем ослабела от хохота.
Конечно, можно было бы нажраться тех же таблеток-консервантов, на целый день я был бы обеспечен всеми питательными соединениями, жирами, витаминами, углеводами и прочей шелухой, которую уважающий себя организм обязан получать. Но на эти чертовы маленькие горошинки в облатке из разноцветного желатина у меня сегодня аллергия. К тому же на вкус они еще хуже, чем то, что сейчас поджаривается на сковородке.