Спрашивает еще! Бо-о-оже, спасибо за жизнь, спасибо за мою нормальную внешность и спасибо за смайлик! Этот мальчик красив, как солнце, хочется прищуриться, глядя на него. Его глаза — как горная река в сверкающих бликах. Кажется, они улыбаются, но абсолютно ясно, что вода в реке — ледяная. Наверно, поэтому мурашки ползут и ползут у меня по спине, когда смотрю на него. А еще его глаза, как октябрьское ясное утро. Немного морозное, но вот-вот наступит день, нужно только улыбнуться ему потеплее, тогда треснет тонкий ледок на лужах…
— О чем ты задумалась? — Вадик немного приостановился и пристально посмотрел на меня.
— Я… да так…
Еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Ну не говорить же ему, какие потрясающие у него глаза? Про утро, горную реку и ледок на лужах… Сама себе кажусь ужасно глупой! Какой, к черту, ледок, лучше бы подумала, о чем с ним поговорить. А то зачем парень нужен, если в его компании я по-прежнему продолжаю о нем мечтать? Все! Хватит молчать в тряпочку. Молчание, несомненно, золото, как заметил неуважаемый Донских еще в городе, но это не про меня.
— Ты первый раз в этом лагере? — начала я учтивую беседу.
Понятное дело, ни одна героиня моих любимых книг ничего подобного не спросила бы. Они сказали бы что-нибудь дерзкое, такое, прямо ух! Но то бывалые леди, а я-то леди начинающая, хоть и с большим потенциалом, посему мне простительно.
— В пошлом году был, — охотно ответил Вадик, — почти всю третью смену.
Мне хочется спросить про Алю. Не могу! И далась она мне? Она уже в прошлом! Зачем напоминать ему? Я ведь не мазохистка, что было, то прошло… Нет, не буду спрашивать! Не хочу выглядеть ревнивой — это ниже достоинства леди. Первое правило современной леди — не ревновать! Надо бы начать писать эти правила, а то каждый раз у меня первое правило новое. Не ревновать, любить себя… любить себя. Какое же из них первое было? Бессмыслица, да это и есть одно большое правило. Одно вытекает из другого.
Лично я себя обожаю! Выражаясь современным языком — я офигительная настолько, что нет мне соперниц на этой бренной земле. Тогда чего ревновать? Раз нет мне равных, ревность вообще не пункт. Тогда и пунктов нет! Если написать первым пунктом — любить себя, все остальное не имеет смысла. А если начать с конца? Сперва нужно определить, где этот конец находится. Это надо сосчитать, сколько примерно пунктов может быть до того — последнего. Ох, как сложно, права была все-таки Марфа Таркобековна — без математики никуда!
— А тебе тут как? Нравится?
Я глупенько улыбаюсь.
Про пункты, математику, Марфу Таркобековну — потом, все потом, сейчас главное ОН — мой солнечный смайлик.
— Очень нравится.
Мы углубились в лес, туда, где за деревьями скрывался высокий забор.
— А парень у тебя в городе есть? — неожиданно спросил Вадик.
Какое это имеет значение? Ненавижу такие вопросы! И почему всем интересно? Типа, если нет парня, значит — убогая, а если есть, значит, можно и покадрить?! Так получается? Вот бы залезть в голову к тем, кто спрашивает.
— Есть, — соврала я, — он в институте учится, сессию сейчас сдает.
Как обычно, если уж делать, то на все сто, если врать, то напропалую. Люблю жить по правилам, которые сама выдумала, вот я и вру:
— А после сессии он работать будет. Созваниваемся, эсэмэсками перекидываемся.
— А-а-а, — понимающе протянул Вадик, — так вот почему ты такая неприветливая.
Я?! Да как он мог такое про меня подумать? Может, в юбку нужно снова нарядиться? Или как там делают приветливые? Эх, наверняка не в спортивном костюме расхаживают. Недоглядела, а ведь в журналах все пишут…
— У меня тоже есть подружка, — с гордостью заявил он, — видела, может, Алей зовут, светленькая такая, это ты ее пуговицу нашла.
— Это та, знакомая?
Что-то мне невесело. Не хотелось язвить, само с языка сорвалось. А он мой сарказм понял, глаза опустил. Стыдно, наверно.
— На дискотеку завтра пойдешь? — резко сменил он тему.
— Не знаю даже…
Ой, напустила туману, неправильно себя веду, потом пожалею. Пойду! Пойду! Пойду! — кричит моя душа, но я бормочу другое:
— Не очень люблю дискотеки, музыка слишком громкая… — Что я мелю! Я буду там, где он, даже если это место будет называться не дискотекой, а преисподней.
— Я тоже не очень люблю, — подхватывает он. — Скучища. Развлекуха для малышни. Тебе-то шестнадцать, да? Сразу видно.
Я киваю.
— Прикольненько, — улыбается Вадик.
Да-а-а и я так думаю. Шестнадцать — это прикольненько, а восемнадцать еще прикольнее! Сейчас я изменила главному правилу — не врать о том, что элементарно проверить. Как потом изворачиваться, даже не представляю, а он… ОН восхищен мной! Или не мной? Восхищен моим придуманным парнем, у которого якобы сессия, и восхищен тем, что мне шестнадцать! А мне еще и пятнадцати не исполнилось!
— Ну ладно, ты гуляй, а я пойду, — он остановился и посмотрел на меня. Тем самым взглядом из романов! Уж я-то знаю!
Какая же у него обалденная улыбка! А может, и ничего, что я сделала себя капельку старше? Ведь когда-нибудь мне правда будет шестнадцать! Позже он сам поблагодарит меня за этот маленький обман. Ведь молодая жена — это модно!
— Пока, — промямлила я.
— Увидимся еще.
Провожаю его преданным взглядом, уже как та самая молодая жена.
Что же я наделала? Глупо. А может, нет. Теперь он точно мой! Аля мне, шестнадцатилетней, и в подметки не годится. Конечно, скрывать будет сложновато, но чего я в самом деле переживаю, вон, героини всех приличных книг еще не про такое врали, и ничего, все с ними чудесно. Настоящая любовь непобедима! К тому времени, когда он узнает правду, он без меня жизни не сможет помыслить. Посердится, поругает немножко, а потом все забудет.
Я блаженно вздохнула.
Солнышко нос печет. Хорошо-о-о.
Все-таки первое правило леди — это любить себя. Ну сколько можно упреков? Все нормально! Когда умницы свой клад получают, никому нет дела, сколько они лопат земли перекидали. Всех интересует другое: «Какого черта клад достался этой козе?», остальное — издержки производства.
— Шестнадцать тебе, значит?
Я не оборачиваюсь — стою ни жива ни мертва.
— И парень студент… — насмешливо продолжает голос позади. — Хорошо устроилась, шикарно, можно сказать. А мы с твоим парнем не знакомы случайно?
Еще никогда мне не хотелось так кричать во все горло от досады.
— Что ты тут делаешь?! Подслушиваешь? — Я не поворачиваюсь. Не могу, просто не могу смотреть в его наглую, самодовольную физиономию!
— Да, и подсматриваю.
Вот и отомстил! Да что там мое платье, ерунда, на чаше весов — моя любовь. Еще одна. И снова, снова он все испортит! Да, Рома прав! Ненавижу… НЕНАВИЖУ его!