– Люди не вашего круга… Мухаммеду, как и вам, было бы скучно слушать наши беседы про Ахматову и Исайю Берлина… Взять Мухаммеда к друзьям я не могла. Но и Сиповский не приглашает на наши вечера своих солдат.
– Солдат?
– Шура предпочитает вульгарных, на мой взгляд, партнеров. Он называет их «самцы» – в последнее время это курсанты авиационного училища. – Мадам Бенуа улыбнулась.
– Итак, солдаты состоят в связи с вашим другом, но эти солдаты не участвуют в ваших вечерах.
– Это совсем юные мальчики. Но не для интеллектуального общения. Видите ли, сами мы слишком умные и устали от своего ума… Я не могла брать Мухаммеда к друзьям – но заниматься сексом это не мешало.
– Почему выбрали дорогой отель?
– В дорогом отеле понимают причуды клиента. Помимо прочего, в этом отеле у меня встречи по работе.
– Какого рода?
– Выполняю поручения французского правительства: неформальные контакты с людьми бизнеса.
– Что вы называете неформальными контактами?
– Если подумали, что это секс, то ошиблись. В личной жизни партнером был Мухаммед. По работе встречаю капитанов русской индустрии.
Мадам Бенуа произносила слова «секс» и «оргазм» отчетливо и громко – не потому, что хотела шокировать собеседника, но потому, что эти слова не представлялись ей неприличными. Существует физиология, стесняться этого факта глупо. Госпожа Бенуа сидела на стуле неподвижно и прямо, сложив руки на коленях. Кожа рук была тронута пигментными пятнами.
– Встречи с промышленниками проходили в том же отеле, значит, бизнесмены могли видеть вас вместе с Мухаммедом. Это не вредило бизнесу?
– Me´salliance привычен. Связь России с Западом – пример me´salliance, всех устраивает.
– Мухаммед не ревновал вас к богатым знакомым или интеллектуальным друзьям?
– Мог устроить сцену ревности. Он оскорблял моих друзей, а я смеялась над ним. Называла его «дикий татарин». Это приводило к более страстной любовной игре. И – как результат – к более дорогим подаркам.
– Существовала закономерность в определении подарка?
– Разумеется. Когда я не получала должного удовольствия, подарки были символическими. Например, дарила значок. Или еженедельник.
– Его не оскорбляли подарки?
– Он не уходил, пока не получал хоть что-то. Я бы сравнила его психологию с психологией развивающихся стран. И у аборигенов остается чувство, что мы, цивилизованные люди, даем им мало. Мухаммед буквально считал мои оргазмы, был готов предъявить счет за работу.
– Расскажите, как вас посетила жена убитого.
– В дверь постучали условленным стуком – Мухаммед стучал всегда четыре раза. То, что это его жена, поняла сразу. В ушах у нее были изумрудные серьги моей бабушки. Вы знаете историю нашей семьи?
– Нет.
– Полагала, изучили дело. Моя бабушка погибла подо Ржевом – была фронтовым корреспондентом. Серьги – память о ней. Теперь серьги в ушах у татарки.
– Что сказала жена Мухаммеда?
– Заявила, что презирает меня. Я спросила за что. За то, что ее муж делает мне приятно? Она спрашивала, где Мухаммед. Кричала, что Мухаммед погибнет по моей вине.
– Она знала номер вашей комнаты?
– Не сомневаюсь, что Мухаммед рассказывал ей все. Он был татарин на заработках, – Ирен сухо рассмеялась. – Здесь курят?
Ирен Бенуа закурила «Голуаз», предварительно постучав сигаретой о столешницу, чтобы табак стал плотнее.
– Зачем вопросы? Если слухи не врут, арестовали Панчикова.
– Панчиков задержан. Обвинение пока не предъявлено.
– Хорошо. Я знаю, кто убил. Сначала подумала, что убил Халфин.
– Александр Янович Халфин? Пожилой человек? Зачем?
– Человек яростный и злопамятный. Его планы расстроились – из-за Мухаммеда. Видите ли, он хотел брака с француженкой. Как многие русские, хотел жить на счет жены. Мы провели две ночи в одной постели. Фиаско. – Ирен глубоко затянулась, так курят французские актрисы в любовных кинолентах.
– Он знал о вас и Мухаммеде?
– Да, видел нас вместе. Но не убивал; я изменила мнение. Халфин не способен рисковать.
– А кто убил?
Мадам Бенуа не изменила интонации, когда назвала убийцу:
– Убил Кессонов, директор «Росвооружения».
– Он знал Мухаммеда?
– Не важно. Кессонов – человек активной жизненной позиции. Он поставил на фронду, контракты привязаны к будущему правительству. Однако протест сошел на нет. Кессонов не может оставить прибыль на бумаге. Увидел, что сложилась подходящая ситуация: в доме политики, люди искусства, резонанс обеспечен. Решил, что даст старт событиям: станут обвинять опозицию, западные либералы поддержат обвиняемых, контракты на вооружение будут исполнены.
– Вы говорите обдуманные вещи?
– За последние дни продажи оружия увеличились на двадцать процентов.
– Кессонов из тех бизнесменов, с кем вы вели неформальные переговоры от имени французского правительства?
– Правильно.
– Почему выдаете партнера по бизнесу?
– Мухаммед был мне дорог. Я его любила.
В соседней комнате Геннадий Чухонцев, следователь недобрый, допрашивал хозяина галереи – господина Базарова.
Капитан Чухонцев испытывал неприязнь к людям, имеющим средства к существованию. Капитан был раздражен сверх обычного, поскольку его собеседник не скрывал, что богат, а богатство нажил мошенничествами. Базаров сообщил о преступных капиталах с улыбкой:
– Вы знаете, что по делу о казино меня переквалифицировали в свидетеля?
– Сдали подельников, – сказал Чухонцев с ненавистью.
– Решил сотрудничать со следствием, – поправил Базаров. – Не одобряете?
– Мне наплевать, – сказал Чухонцев. – Бабло, значит, с казино срубили, прокурорам отслюнили гонорар, а корешей сдали.
– Не понимаю вашего настроения, – сказал Базаров мягко. – Вижу, вы с сигаретой, значит, здесь курят. Я курю сигары, ножниц у вас нет? – Базаров непринужденно порылся в стакане с карандашами на столе следователя, отыскал ножницы, обрезал кончик «гаваны». – Неправедно нажитое я сдал государству, помог разоблачить коррупцию в органах охраны порядка.
– Сигара нажита праведно?
– Торгую современным искусством. Законный процент с продаж. – Базаров вынул из жилетного кармана серебряную зажигалку, раскурил сигару, пыхнул сладким дымом.
– Был в вашей галерее. И что, покупают эти штуки?
– Эти штуки стоят миллионы.
– Видел, стоит там… – Чухонцев руками изобразил то, что не поддавалось словесному выражению.