Надев легкое платье и босоножки на тонкой платформе, Мила облегченно выдохнула. Зажатость во всем теле исчезла, а ступни ног перестали неприятно ныть.
Выйдя из комнаты, Мила услышала внизу голоса. Они раздавались из кухни — вероятно, Акулина с Гурием тоже решили наведаться домой перед свадебным застольем.
Мила спустилась по лестнице и уже двинулась в сторону прихожей, как ее остановила фраза, произнесенная Акулиной.
— Значит, Велемиру все-таки удалось настоять на том, чтобы указ о приеме «Паутины мысли» остался в силе?
Мила не смогла проигнорировать вспыхнувший в ней интерес к теме разговора. Она прислушалась.
— На самом деле, — после паузы раздался голос Гурия, — Мстислав, вопреки опасениям, не настаивал на отмене указа.
— Странно, — озадаченно ответила Акулина.
— Да, это странно, — поддержал ее Гурий. — Если наши подозрения насчет Мстислава верны, тогда… Разве это не то, что ему нужно? Если Мстислав и Лукой… Если все действительно так, как мы предполагаем, то он должен был настаивать на отмене указа — для этого есть все основания. Найденное в руинах тело признали телом Лукоя Многолика. Для всех это выглядит так, будто угрозы в его лице больше нет. Не понимаю, почему Мстислав так легко пошел на уступки. Разве что…
После короткой паузы Мила услышала, как тяжело вздохнула Акулина.
— Ты все еще сомневаешься, что Мстислав и Многолик — один человек?
Мила нахмурилась.
— Это нелегко принять, — приглушенным голосом произнес Гурий; по интонации Мила поняла, что этот вопрос они с Акулиной уже не раз обсуждали.
— Какие причины назвал Велемир? — спросила Акулина, возвращая разговор в прежнее русло.
— Сообщники Лукоя, — коротко ответил Гурий и сразу пояснил: — Велемир сделал акцент на том, что у Лукоя могли быть еще сообщники, кроме Некропулоса, и неизвестно, могут ли они обладать теми же силами, какими обладал он. Мстислав согласился, что в сложившейся ситуации осторожность не помешает. В итоге указ о приеме «Паутины» по-прежнему действует…
Не став слушать дальше, Мила вышла из дома. Щурясь от яркого послеполуденного солнца, она направилась к дому Фреди и Платины, на ходу думая о Мстиславе. В отличие от Гурия, Мила не сомневалась, что настоящий Владыка Мстислав умер больше года назад, а человеком, который притворялся им, заняв его тело, был не кто иной, как Многолик. Но тогда почему он не настоял на том, чтобы прошлогодний указ о приеме «Паутины мысли» отменили?
Для Лукоя Многолика, умеющего внушать людям мысли так, что они принимали их за свои собственные, зелье «Паутина мысли» было преградой. Почему сейчас, когда у него была возможность убрать эту преграду со своего пути, он согласился оставить все, как есть, и даже поддержал Велемира в его осторожности?
Мила догадывалась, о чем сейчас думает Гурий — о том, что они ошибаются в своих подозрениях и Мстислав не Многолик. Это объяснило бы его поведение. Но что, если дело в другом?
Гурий как-то сказал, что Лукой никогда не любил рисковать. Однако даже без слов Гурия Мила хорошо понимала, насколько это соответствует действительности. Ведь именно по этой причине Многолик был так одержим в желании заполучить Метку Милы — по его собственным словам, сильнейший магический щит. Не обладая абсолютной неуязвимостью, которой наделила бы его первая Метка Гильдии, он не допускал никакой спешки в осуществлении своих планов.
Возможно, он предполагает, что Мила, Велемир или Гурий догадываются, кем на самом деле является сейчас Мстислав, и просто пытается соблюдать осторожность, чтобы отвести от себя всякие подозрения? Ведь чем меньше его будут подозревать, тем свободнее он сможет действовать.
Но с другой стороны…
Не дойдя до поворота, из-за которого до ушей Милы доносился гомон свадебного гуляния, она в задумчивости остановилась. Нельзя недооценивать Многолика. Нельзя думать, что он будет жертвовать осуществлением своих замыслов всего лишь ради того, чтобы не вызывать подозрений в отношении Мстислава, поэтому… Поэтому вполне возможно, что все намного проще. Он не стал настаивать на своем только по той причине, что «Паутина мысли» на данный момент совершенно не мешает его ближайшим планам.
* * *
Свадебное пиршество длилось до позднего вечера. Играла музыка, звучали тосты, новобрачные целовались после выкриков «Горько!». Амальгама, сидящая со стороны Платины, порозовела от вина, и Мила могла поклясться, что видела, как та смущенно улыбается своему новоиспеченному зятю. Госпожа Векша перестала плакать и то и дело называла Платину «доченька». Что касается молодоженов, то они выглядели совершенно спокойными и снисходительно улыбались своим родителям.
— Белка, ты рада? — с нескрываемой иронией спросил Ромка, отправляя в рот кусок жареного мяса. — Вы с Алюминой теперь одна большая семья.
Белка потемнела лицом.
— Заткнись, Лапшин, — сквозь зубы процедила она. — Обойдусь без твоих напоминаний.
Ромка негромко засмеялся, а Мила добавила:
— И не только с Алюминой.
Перехватив взгляды друзей, она кивнула в сторону, где сидел Лютов. Он выглядел скучающим и почти ничего не ел. Сейчас он сидел, откинувшись на спинку стула и засунув руки в карманы, и лениво слушал Алюмину, которая без конца что-то шептала ему на ухо. Почувствовав, что на него смотрят, Лютов поднял глаза и слегка повернул голову, тотчас встретившись взглядом с Милой. Она отвернулась.
— Он на тебя смотрит, — прикрывая рот рукой, сказала Миле Белка.
— Пусть смотрит, мне не жалко, — холодно отозвалась Мила.
— И все-таки интересно, — произнес Ромка, продолжая уплетать мясо, — как их семейка относится к тому, что вы теперь породнились. Не знаю насчет Амальгамы, но Алюмина наверняка бесится.
Белка, поскольку вопрос был обращен к ней, изобразила косоглазие.
— Еще как бесится. Но что она может сделать, если даже Амальгама не была против этой свадьбы? К тому же Алюмина, кажется, не хочет ссориться с Платиной, поэтому бесится молча.
— А этот как? — спросила Мила.
Она не произнесла имени, но друзья и так поняли, что она имела в виду Лютова.
Белка пожала плечами.
— Ему, по-моему, все равно, — ответила она. — По крайней мере, ведет он себя так, как будто его это вообще не касается. Кстати, он до сих пор на тебя смотрит.
На секунду прикрыв глаза, Мила вздохнула и встала из-за стола.
— Загляну домой — Шалопая покормить надо.
— Компанию составить? — спросил Ромка.
— Нет, я быстро.
Ей не обязательно было услышать это от Белки — Мила и без того весь день ощущала на себе взгляд Лютова. Он смотрел на нее подолгу, без какого-либо выражения, как будто просто от скуки. Она никак не могла понять, чем заслужила честь стать объектом его пристального внимания. Если ему от нечего делать обязательно нужно было на кого-нибудь пялиться, то почему это должна быть именно она? Или Лютов таким образом пытался взять Милу на измор? Новый способ ее донимать?