Очень интересен был прямой начальник Игорьков, которому Хеити представили в первый же день. Полковник Лесков Владилен Макарович. По прозвищу Графин.
Личность это была грозная, вечно недовольная и готовая выдать разнос просто так, за разбросанные по столу бумаги. И ругался он довольно крепкими словами, нужно отметить, не теряя самого доброжелательного выражения на лице. И мог послать туда, куда его отец, Макар, телят не гонял, улыбаясь сочувствующей улыбкой все понимающего человека.
Еще Графин, то есть полковник Лесков, увлекался индуизмом вообще и йогой в частности, от занятий которой у него частенько ныла поясница и болели уже немолодые суставы. Однако достойного дела этого он не бросал, а, наоборот, старался привлечь к тайнам древней цивилизации всех и каждого. От него бегали, прятались, но обижались редко.
Хейти вспоминал своего комиссара и только морщился.
Сам Хейти Графином был забракован – по причине избыточного веса в йоги не годился. Поэтому прятаться от него утром не имело смысла, а было даже очень интересно попытаться соблазнить полковника чашечкой кофе и булочкой, от которой тот неизменно отказывался, как казалось Хейти, с сожалением.
Выяснить, почему же полковника Лескова назвали Графином, не удалось, сотрудники об этом разговор не вели, а спрашивать у самого Владилена Макаровича было как-то неудобно.
Помимо «интересного» начальства в отделе работала пара следователей, Слава и Клара, которые ненавидели друг друга страстно, но работать с кем бы то ни было другим отказывались наотрез, мотивируя свою тягу друг к другу какими-то странными и подчас нелепыми соображениями. У Хейти сложилось впечатление, что у Клары и Славы просто служебный роман. Однако когда он увидел, как Клара швырнула в Славу кофейником, который был полон горячим, только что вскипевшим кофе, идея насчет скрытого служебного романа стала выглядеть как-то не совсем естественно. В отделе говорили, что это не самая крутая выходка, потому что некоторое время назад то ли Слава, то ли Клара уже побывали в больнице из-за действий напарника, выразившего недовольство.
Нужно отметить, что раскрываемость у этого странноватого дуэта была самая высокая в отделе. За что им и прощались любые закидоны.
Но самым оригинальным человеком во всем отделе, если не во всем ФСБ, Хейти считал своего куратора. Лейтенанта Мельникова Руслана Тимофеевича.
Дело в том, что Мельников был мистик и полностью отвязанная личность. Прямо в стиле доблестного полицейского из фильма «Смертельное оружие», имя которого Хейти все время забывал, помня только артиста, Мэла Гибсона.
Руслан отличался тем, что видел мистику везде. Он знал наизусть имена четырнадцати особо приближенных к Сатане демонов. Он цитировал за утренним кофе строки из библейских апокрифов и на досуге, уже за вечерним кофе, обсуждал с Графином особенности отдельных моментов из «Махабхараты».
Он практиковал втайне от привыкшего ко всему руководства начертательную магию на исходящих документах и элементы гипнотического воздействия на подследственных. На это начальство чихать хотело, лишь бы по почкам не лупил и на подозреваемых следов не оставлял.
В кабинете Руслана всегда странно и незнакомо пахло, то ли серой, то ли ладаном, а сам следователь Мельников внешне походил на известного инквизитора Торквемаду. И хотя сам Хейти этого мрачного средневекового господина в глаза не видел, но чувствовал, что если Торквемада когда-либо существовал, то и выглядеть должен был именно так. Темные волосы, стриженные под горшок, прямой нос, густые брови и костистое лицо. Следователь Мельников.
Вся эта развеселая компания, что активно трудилась на ниве разоблачения служебных преступлений, приняла Хейти очень легко. Незаметно из него вытянули все подробности жития в Эстонии, слегка поинтересовались: «как там русские?», угостили вкусными сырниками домашнего производства самой Клары и стали втягивать в дела так, чтобы и лишней информации не дать и гость был занят по уши.
Гость и не возражал.
Хейти даже с удовольствием занимался той работой, которую ему подсовывали сотрудники службы безопасности этого «теоретически предполагаемого противника». Искать приключений на свою голову не хотелось совершенно, поэтому в документы, что при его приближении «незаметно» переворачивались, Хейти не заглядывал. Удивительно, но он начал воспринимать эту командировку как неожиданный отдых и уже начал верить в то, что кончится все хорошо…
Нет никаких двойных ходов западных спецслужб, нет никаких подставок и запасных игроков, нет противостояния, и те двое, что сопровождают его каждый вечер до представительской квартиры на соседней улице, всего лишь прогуливаются, потому что им по пути.
И больше всего Хейти хотелось верить в то, что не было никакого потерянного дня. Не было. А просто он спал с перепоя. Весь день… Спал.
Или нет?
То, что произошло за день до поездки, Хейти вспомнить не мог. Как ни старался.
«А не плюнуть ли?» – в очередной раз подумал Хейти, глядя в белый, снежно-белый потолок квартиры, в которую его поселили.
– Можно и плюнуть, – отозвался в голове знакомый голос.
– Давно тебя не было, – задумчиво произнес вслух Хейти. И тут же спохватился, квартира должна была «слушаться». И она «слушалась», а Хейти просто расслабился сверх всякой меры.
– Точно, – подтвердил голос внутри. – Расслабился. Хотя причин к этому нет.
– Отстань, – вяло подумал Хейти.
– Хм, «отстань», это ж надо… – встрял в разговор ворчливый голос. – Он еще и огрызается. Дружок, ты вообще понимаешь, почему ты тут?
– Отстань!
– Ну, может, от него действительно отстать? – спросил у ворчливого первый голос.
Этого первого Хейти особенно любил. Первый почти всегда соглашался. Кроме исключительных случаев…
Исключительных.
Дыхание перехватило… Белый потолок резко опустился вниз… Вспыхнул ярким светом… Далекий внутренний крик, эхо… «А-а-а-а-а-а…» Далеко. Далеко…
Хейти вскочил, мотнул головой. «Что же это?!»
По спине бежал пот, дышать было тяжело. Казалось, что желудок вздулся и подкатил к горлу.
«Черт! Ведь это же было… Крик этот. Как вспышка памяти. Черт…»
Хейти помотал головой. Муть медленно рассеивалась.
«А что же меня навело?»
Однако момент ушел. Пропал, как не было. Теперь Хейти не мог даже вспомнить, какая фраза сыграла роль катализатора и какое воспоминание, или тень от воспоминания, заставило его вскочить с постели.
Голоса в голове молчали.
«Ну и отлично, ну и ладно… – прокралась осторожная мысль. – Завтра пятница. Потом выходные. Сходить надо будет куда-нибудь».
Он снова улегся в кровать. Однако беспокойство, что нахально поселилось с ним рядом, заснуть не давало.
Стараясь унять внутренний диалог, Хейти вдруг подумал о своих голосах.