- Да.
- Кто?
- Тебя интересует имя или статус?
- Статус, разумеется. Зачем мне имя?
- Лечащий врач моей дочери. Она онколог, но среди ее знакомых есть самые разные специалисты.
- Ты говорила, для чего тебе нужен психоаналитик?
- Корин, ты меня за кого держишь? - Муся сдержанно улыбнулась. - Я не вчера родилась. А откуда, собственно говоря, все эти вопросы?
- Хотел убедиться, что Бегемота мне не подставили, - буркнул я.
- Кого-кого?
- Бегемота. Михаила Викторовича. - Муся звонко расхохоталась.
- Ты прав, он действительно похож!
- Похож - не похож, а больше я с ним заниматься не буду, - отрезал я.
- Почему? Он тебе не нравится? Он кажется тебе недостаточно квалифицированным? - в голосе Муси появилась озабоченность. Кажется, она даже огорчилась, словно плохо выполнила работу и ее за это отругали. - Но ты же не получил того, чего хотел. Ты ведь так и не вспомнил ничего. Может, не стоит бросать дело на полпути?
- Это не обсуждается. Я ему не верю. Я теперь никому не верю. И в целях безопасности хочу, чтобы Бегемот исчез из моей жизни с твердым убеждением, что я ничего не вспомнил. И пусть рассказывает об этом на каждом углу, в том числе и тем, кто его подставил сначала тебе, а потом мне.
- Корин! Ну что ты такое говоришь? Ну кто его подставлял? Это был совершенно случайный выбор. Ладно, я не стану с тобой спорить, ты - хозяин, тебе и музыку заказывать. Я позвоню Михаилу Викторовичу и скажу, что его услуги больше не нужны.
- И расплатись с ним.
- Конечно, - еще несколько слов бисерным узором украсили страницу органайзера. - Что еще?
- Позвони моей дочери, вот ее телефон, - я протянул Мусе заранее приготовленный листок, вырванный из блокнота.
- Что ей сказать?
- Встреться с ней и передай десять тысяч долларов. Сними с моего счета в банке. Доверенность же еще не кончилась?
- Нет, с доверенностью все в порядке. Я должна ей что-то объяснить?
- Скажи, что это те деньги, которые я ей обещал. Я их действительно обещал, ты знаешь. И еще скажи, что я очень испугался после аварии, понял, что человек не просто смертен, а, как говорил Булгаков, смертен внезапно, поэтому составил завещание, и по этому завещанию она не получит ничего, кроме тысячи долларов ежегодно ко дню рождения.
- Завещание? - Муся отложила в сторону ручку и с тревогой взглянула на меня. - Ты действительно его составил?
- Да нет же, - усмехнулся я. - О чем ты говоришь? Разве я смог бы это сделать без твоей помощи? Справки из банка о состоянии моих финансов, оценка недвижимости, нотариус и все такое - этим пришлось бы заниматься тебе. Но я хочу, чтобы Светка думала, что ей ничего не достанется. Если она будет доставать тебя вопросами, скажи, что деньги я даю только потому, что обещал, а вообще спонсировать лечение наркоманов я не нанимался. Я свои деньги не на дороге нашел, а зарабатываю трудом, собственными нервами и силами.
- Почему ты сам не скажешь ей все это?
- Моральных сил нет. Как сказать собственному ребенку, что лишаешь его наследства? Тем более что на самом-то деле я вовсе не собираюсь этого делать, Светка получит все, что ей причитается. Но сейчас мне нужно, чтобы ее придурок-наркоман от нее отстал. А заодно и от меня, если это именно он и его дружки пытаются приблизить сладостный момент открытия наследства. Как только они поймут, что десять тысяч - это все и больше им не обломится ни копейки, Гарик ее бросит.
- Хорошо, я поняла. Еще что-нибудь?
- Еще я хочу, чтобы ты нашла место, где я смогу отсидеться. Не дома, не на даче и не здесь. Мне нужно место, где я смогу спокойно писать и о котором никто, кроме тебя, Лины и мамы, знать не будет. Чтобы там не было никаких врачей и никаких вообще людей, которые смогут меня узнать.
- Надолго?
- До конца лета. Нет, - тут же поправился я, - до конца сентября. В октябре у нас с тобой начинаются сплошные поездки, а до тех пор я хочу, чтобы меня никто не нашел и чтобы все утихло. Сделаешь?
- Корин, - Муся тяжело вздохнула, - нет такой вещи, которую я не сделала бы для тебя. Но если ты все сказал, то можно я теперь скажу несколько слов?
- Я тебя слушаю.
- Тебе нет смысла скрываться. Более того, это идет вразрез со всем твоим замыслом. Зачем скрываться человеку, который ничего не помнит, не знает и не подозревает? Пока ты на виду, пока ведешь прежний образ жизни, ты тем самым подтверждаешь то, что собираешься втюхать журналистам. Если же ты дашь интервью и исчезнешь, только дурак не сообразит, что за всем этим стоит и что это означает. Не делай глупостей, Андрей, не подставляй сам себя.
А ведь она, пожалуй, права... Наверное, сказывается разница в круге чтения. Я не поклонник детективов, а Муся их прочла великое множество. Во всяком случае, я не мог с ней не согласиться.
- Хорошо, а что, по-твоему, я должен делать?
- Давай для начала выясним, а чего бы ты сам хотел? - ответила Муся вопросом на вопрос.
Это было абсолютно в ее стиле. Какую бы проблему я перед ней ни ставил, она всегда просила меня сформулировать, чего бы я сам хотел, а потом уже искала и предлагала варианты решений.
Итак, чего бы я хотел? Вернуться домой? Не уверен. Мысль о вынужденной близости с Линой вызывала у меня не самые приятные чувства. Если бы все могло оставаться как раньше, то меня это вполне устроило бы. Но ведь так, как раньше, уже, судя по всему, не получится, Лина будет настаивать на регулярном сексе, а мне его совсем не хочется. И обижать ее не хочется. И себя насиловать - тоже. Слава богу, она так занята своим бизнесом, что приезжает только раз в неделю, но для меня сейчас и это много. Моя жена - прекрасная женщина, но разве я виноват, что больше не хочу ее? Я бы с радостью вернулся домой, если бы она куда-нибудь уехала на пару месяцев. Мы с Женькой отлично управились бы вдвоем, и матушка помогла бы. Правда, через два месяца проблема снова встала бы во всей остроте, но к тому времени я бы что-нибудь придумал, или оно само рассосалось бы...
Итак, домой я пока не хочу. Остаться здесь? Отличная мысль, только вот Мимоза Прекрасная меня напрягает. Избавиться бы от нее - вот было бы неплохо. Хотя нет гарантий, что мне не подставят кого-нибудь еще. Но я впредь буду осторожнее и не стану столь неосмотрительно завязывать тесные знакомства. Таким образом, мне нужно место, где нет Мимозы и где я могу по-прежнему прикидываться больным, дабы оправдать свое невозвращение домой. Во дожил, а?! Здоровый сорокашестилетний мужик, богатый, знаменитый - и не может жить у себя дома из страха перед постелью, которую надо будет делить с законной женой.